— По правилам, установленным компанией, мы трижды пытаемся вручить сообщение адресату. И если это нам трижды не удалось, то тогда мы вправе передать его тому, кто сумеет доказать какое-либо к нему отношение. Но если вы имеете в виду то, о чем я думаю, лорд Пауэрскорт, то сомневаюсь, чтобы кто-нибудь здесь интересовался телеграммами, которые не имеют к нему отношения. Вы же понимаете, в таких местечках, как наше, все клиенты наперечет.
Последнюю фразу Чарли Дин сказал довольно-таки печально. Куда счастливей, подумал Пауэрскорт, он был бы где-нибудь в большом городе, где никто друг друга не знает, где каждый посетитель почтамта предвещает возможность романтической встречи, крутого поворота судьбы…
— Давайте предположим, мистер Дин, что миссис Мартин решила отправить телеграмму по адресу отправителя. Хранится ли у вас копия того сообщения, которое она послала в Россию?
— То есть до того, как ее убили? — оживился Чарли Дин при мысли об убийстве. — Да, конечно, копия должна сохраниться. Если угодно подождать, милорд, я пойду поищу.
Стены комнатки были украшены изображениями выдающихся крикетистов Чарлза Берджеса Фрая и принца Ранджисинги, перемежаемых современными фотографиями старинных телеграфных аппаратов. Пауэрскорт, как водится, раздумывал, какие славные телеграфисты могли бы получиться из чемпионов, с их-то реакцией, когда в комнату в весьма возбужденном состоянии вернулся Чарли Дин.
— Взгляните, лорд Пауэрскорт, телеграмма! Из России! — И он подал Пауэрскорту тоненький конверт — на почте в таких конвертах — для пущей сохранности — хранили телеграммы. Эта же поступила из Санкт-Петербурга и датирована была 22 декабря — вполне может статься, тем самым днем, когда Мартин умер.
— И что, она все это время здесь лежала? Никто никогда ею не интересовался? — спросил Пауэрскорт.
— Да, так и лежала, — ответствовал Чарли Дин. — Ну что, вы ее откроете? И кто знает, — возможно, гнусный убийца будет разоблачен прямо у меня в кабинете?
Пауэрскорт хмыкнул, подумав, что мистер Дин, похоже, больше склонен к книгам в духе приключений Секстона Блейка[14] с их склонностью к мелодраме, чем к детективам, опирающимся на анализ и дедукцию. Он глянул на конверт.
— О чем вы думаете, милорд? Вы чувствуете, что преступник у вас в руках?
Пауэрскорт вдруг заволновался. Возможно, Дин прав и в руках у него сейчас ответы на все мучившие его вопросы. Возможно, ему не придется возвращаться в Санкт-Петербург. Но более всего он думал о Родерике Мартине. Когда он послал эту телеграмму — до того, как видел царя, или после? Если после, то сообщил ли он в телеграмме то, что узнал от царя? То, что, собственно, и явилось причиной и его смерти, и смерти его жены? И ведь текст телеграммы через час после того, как Мартин ее отправил, оказался в руках секретной полиции русских. И у них было сколько угодно времени, чтобы подготовить экспедицию в Тайбенхэм-Грэндж и столкнуть вдову в ров с водой. И, что еще более важно, сколько времени оставалось жить Мартину после того, как он отправил свое послание жене?