* * *
Было холодно, мрачно, на столе мигал светильник, через окно вливался и оседал изморозью на стенах холод. Пламя светильника рождало мысли о желанном тепле, и Купава не могла оторвать взгляда от его мерцания. Укутавшись в вязаный платок из козьего пуха, девушка изо всех сил пыталась не растерять то тепло, которое сжалось внутри нее.
Наверно, она и впрямь замерзла бы к утру, если бы в ее каморку не пробралась служанка. Охнув, она поспешно положила сухие дрова в маленький очаг и разожгла их. Весело затрещал огонь, но в подвале по-прежнему бродил холод. Заставив себя встать, Купава с трудом дошла на застывших ногах до настила, где было устроено для нее ложе, забралась под холодные одеяла и уставилась пустыми глазами на бревенчатые стены. Холодно. Как же холодно жить.
Она почти уснула, когда ее разбудил скрежет ключа. Наверно, еще кто-либо из слуг решился заглянуть к ней…
— Отец? — поразилась Купава, когда увидела на пороге своей темницы отца.
— Скорей поднимайся сюда.
Девушка с трудом сбросила с себя оцепенение и принялась карабкаться по стылым ступеням наверх. Тело ее содрогалось от холода, и Блюд без всяких расспросов спешно укутал замерзшую дочь в огромную шубу и велел надеть теплые валенки.
— Скорей ступай к воротам. Там тебя ждет конь, в седельных сумках — припасы на дорогу.
— Зачем…
— Уходи, моя девонька. Погубит тебя сестра… Расплата моя за грехи тяжкие… Зачем тебе нести чужое наказание… Отправляйся в Спас-Берестово. Княжна Предслава была добра к тебе, она укроет тебя на своей половине и от князя Святополка, и от Руты.
— Я не оставлю сына, — замотала головой Купава. — Если Гуннар погибнет, Рута уморит Зареока.
— Твоя матушка уже вынесла его из терема. Беги же… — отец расцеловал дочь, перекрестил и подтолкнул в сторону ворот. — Все мои молитвы только о тебе будут.
Но они напрасно надеялись, что Рута уже крепко спит в своей светлице. Купава лишь успела принять из рук матери укутанного в теплое одеяло ребенка, как в доме поднялся сильный переполох и на крыльцо выбежала Рута.
— Ах, злодеи! Бежать решили! И сына украли! Теперь я вам спуску не дам! Что стоите, ротозеи! — рявкнула она на слуг. — Вяжите их!
Голос ее был полон ярости, глаза сверкали безумным блеском, красивое лицо исказилось от лютой злобы и казалось чудовищным при свете факелов.
Высокая лестница загремела под ногами прислужников Руты. Отец быстро подсадил Купаву на коня и отворил ворота:
— Скачи, не медли!.. Я задержу их!
— Батюшка! Родненький! — взмолилась Купава, с трудом сдерживая рвущегося буланого скакуна. — Я не могу оставить тебя на расправу ей!