— Неужто я не пришелся тебе по сердцу? — искренне удивился он. — Ты взгляни на меня получше — я ведь молодец хоть куда. И в бою не из последних, и в любовных ласках хорош. Да и умом Бог не обидел.
Он так близко заглянул девушке в лицо, что Купава даже вздрогнула. Она и без его похвальбы знала, что сын посадника был весьма хорош собой, а сейчас, при свете лучины, его лицо внезапно напомнило те ангельские лики, что смотрели сверху вниз с церковных росписей: светлые, как мед, локоны переливались, обрамляя лицо с тонкими и правильными чертами, темными глазами и сладкими губами изумительной формы. Коснятин мечтательно смотрел в глаза девушке. О чем думал сейчас этот женолюб? Ожидал, что боярышня повиснет на его шее, подобно всем прочим молодицам? Предвкушал скорую победу?
— Хорош ты собой, не спорю, но только по сердцу мне другой. Каждую ноченьку мне глаза его звездные снятся. Даже сейчас он стоит меж нами, хотя ты его не видишь.
Удивляясь самой себе, Купава с легкой усмешкой отвела в сторону руку Коснятина. Поразившись тому, что желанная добыча впервые в жизни ускользает от него, парень отступил в сторону, позволив девушке выйти из горницы.
С этого вечера Купава почувствовала, что отношение к ней сына посадника весьма изменилось. Он по-прежнему заботился о ней, сопровождал на прогулках, но более не пытался увлечь в любовный круговорот.
Домашние, разумеется, заметили, что между Коснятином и дочерью боярина Блюда вьются незримые нити. Но Добрыня запретил всем вмешиваться в их отношения. Никто не знал, что посадник внимательно наблюдал за Купавой еще во время ее пребывания на княжеском подворье. Появление в Новгороде дочери старинного приятеля в обществе молодого переяславского князя весьма покоробило посадника. Ему было горько думать, что Блюду нанесли оскорбление, обесчестив его дочь. Но Позвезд, поведав Добрыне историю Купавы, заверил посадника, что привез девушку в Новгород, спасая от преследования Святополка. Юноша дал крестную клятву, что ничем не оскорбил Купаву и просил Добрыню лично послать боярину Блюду весть о его дочери, чтобы вымолить прощение и успокоить родительское сердце. И все же от пристальных глаз Добрыни не ускользнуло то смятение, в которое приходили и Позвезд, и Купава, когда им приходилось встречаться. Именно потому он и предложил девушке поселиться в своем тереме, чтобы лично сберечь покой и честь боярской дочери.
То, что Коснятин стал обхаживать девушку, заставило посадника встревожиться и серьезно переговорить с сыном. Добрыня не стал открывать Коснятину правду об отношениях девушки и переяславского князя, но предупредил, что не простит сыну бесчестья Купавы.