— Поверить, что Ярослав велел убить Глеба?! — девушка прижала ладони к вискам. Перед глазами все закружилось…
— Но это так. Похоже, Ярислейф и Свентополк решили остаться единовластными правителями на Руси, а потому задумали избавиться от прочих соперников. Такое часто происходит в мире. Но кроме приказа князя у меня было еще повеление княгини. Ингигерда велела спасти младшего брата своего мужа — того, кто ездил за ней в Свеарике. Приглянулся он ей. А может, меж ними и впрямь любовь случилась, кто знает…
Купава впилась горящими глазами в лицо рассказчика. Сердце трепетало в груди в предчувствии ужасной вести…
— Но я опоздал. Вблизи Смоленска мы нашли лишь мертвые тела обоих князей. Мне неведомо, что там произошло. Все решили, что нас опередили воины Свентополка. Но мне отчего-то кажется, что братья-князья повздорили меж собой. Не догадываешься, что могло послужить причиной их ссоры? Или кто?
В висках застучали тяжелые молоты, этот пронзительный звук заполонил весь мир, заслонил собой пение птиц, шум воды, разговор людей, и только один голос, холодный голос варяга пробивался в сознание девушки:
— Похоже, жених твой, князь Глеб, давно желал отомстить своему брату. И это справедливо — князь Позвезд обесчестил его невесту, сделал своей наложницей.
— Это… ложь… Глеб… не был… моим женихом…
— Ах, вот как! Но посадник уверил в этом князя Ярислейфа.
— Добрыня перепутал… Я… любила только Позвезда… более у меня никого не было…
— Я слышал иное в городе, — Гуннар пристально смотрел на Купаву. Его глаза ощупывали лицо девушки, словно пытались заглянуть в ее душу.
Но девушка уже не могла произнести ни слова. Вскинув голову, она завыла как смертельно раненый зверь. Рыдания вырывались наружу, смешиваясь с потоком горючих слез. Купава стонала и плакала о погибшей любви, и проклинала себя за черствость. Когда в Новгород принесли весть о гибели князя Глеба, она долго горевала о смерти друга детства, но сама при этом думала лишь о Позвезде. Ее беспокоило то, что о любимом не было никаких известий. И вот теперь ей пришлось оплакивать их обоих.
— Уходи! Поди прочь! — Купава оттолкнула варяга, попытавшегося ее обнять. — Жить не хочу!
Неожиданно она рванула из ножен Гуннара кинжал. Еще мгновение — и девушка едва не резанула себя по горлу. Варяг умелым движением вывернул у нее из рук оружие и рывком прижал Купаву к своей груди.
— Плачь, моя хорошая… Плачь сильнее… Горе уйдет, обязательно… А жить все же следует. Вспомни о родных своих… Кто утешит их старость? Кто защитит от гнева киевского князя? Я помогу тебе… Надоело мне мотаться по разным городам, опостылело воевать. Решил прибиться к берегу. Станешь женой моей, в золоте и бархате ходить будешь… Не отталкивай меня, красавица…