И все эти дни были похожи для Купавы на сумасшествие. У нее даже не было сил думать о том, что произойдет с ней после венчания, только душа дрожала в смущении и страхе перед будущим. В ночь перед свадьбой она и вовсе не могла глаз сомкнуть, и лишь на рассвете погрузилась в тяжелый гнетущий сон.
В церкви ожидали венчания знатные мужи Вышгорода: бояре и воеводы, принаряженные в шитые золотом и серебром одежды, а также их жены — в парчовых платьях, с тяжелыми сверкающими серьгами в ушах, золотыми обручами на руках. Даже киевский князь соизволил прислать богатые дары новобрачным, но город, опостылевший ему за время опалы, самолично посетить не пожелал.
Даже не пытаясь сдерживать трепет замерзшего тела, Купава шагнула в церковь, слегка зацепившись высоким каблучком о порог. На ней сверкало золотой нитью парчовое верхнее платье с алмазными пуговицами, из-под него выглядывало другое, льняное, расшитое серебром, шею оттягивали цепи золотые, многочисленными рядами опадающие на грудь, волосы скреплял высокий кокошник с подвесками из смарагдов, а голову покрывала расшитая самоцветной крошкой фата, прячущая от любопытных глаз печаль, застывшую на лице невесты.
До самого входа в церковь девушка лихорадочно искала выход, чтобы избежать замужества с нелюбимым, но теперь с каждым шагом все яснее понимала, что надеяться не на что. Купаве казалось, что ее ведут на кровавое жертвоприношение, хотя она по своей воле шла под венец с нелюбимым в обмен на спокойную жизнь родичей. По ее телу пробегала дрожь отвращения, и тяжелый стон едва не срывался с помертвевших губ. Она не осознавала того, что ей говорили, даже не услышала слов священника, который произносил слова благословения.
Опомнилась девушка, когда варяг отвел с ее лица фату и заглянул ей в очи. Увидев холодные глаза его, Купава содрогнулась и хотела, забыв про все на свете, убежать, но Гуннар легко удержал свою молодую жену и надел на ее тонкий палец кольцо с тяжелым камнем. Затем варяг прижался губами ко рту своей молодой жены, и поцелуй был похож на ожог.
— Вот и все, моя красавица, — тихо произнес он. Пристальный насмешливый взгляд Гуннара и прикосновение его жесткой руки, горячей и властной, ясно говорили о том, что он привык укрощать строптивых женщин. — Я добился всего, чего хотел. Почти всего… — его лицо исказила похотливая усмешка. — Сегодня ночью ты постараешься доставить мне то удовольствие, в котором так долго отказывала.
Купава и не надеялась услышать что-либо иное. Разве ее замужество благословила богиня Любви?..