— Го-су-дар-ствен-ной?!.. Василий понял: лед тронулся.
— Весь питерский угрозыск, гад, подставил!..— пригорюнился он.
— Раньше за такое к стенке ставили,— сокрушенно покачал головой тесть.— Распустили народ!..
— Ну, пулю в затылок —это лишнее...—возразил зять.— А вот за дело — обидно!
* * *
На станции метро у колонны стояла бедно одетая смуглая брюнетка. Волосы ее были убраны под ситцевый платок. В «кенгуренке» на груди надрывно плакал ребенок — на вид не больше года. На лице Руфины застыло выражение растерянности. Она не представляла, что делать в такой ситуации. За те полгода, что она работала в бригаде Земфиры, голодные дети, накачанные феназепамом, никогда не просыпались, а этот байстрюк — на тебе! Сама она свой пост покидать опасалась: дневную выручку — вынь да положь. Руфина ждала бригадиршу, чтобы та как-то разрулила ситуацию. Обычно ребенку вкалывали ударную дозу снотворного и продолжали таскать до упора.
Кто-то оглядывался на плачущего ребенка, большинство людей равнодушно проходили мимо, напоминая скользящую ленту из человеческих лиц. Какая-то женщина оторвалась от живого конвейера. Она порылась в сумочке и достала баночку с детским питанием:
— Он у вас голодный... Дайте-ка я посмотрю.
Реакция «мамаши» оказалась неожиданной. Она резко отвернулась и отошла в сторону, не сказав ни слова. При этом ребенок не прекращал истошно орать.
Прохожей оказалась молодая врач-педиатр Ира Шевцова. Сперва она хотела плюнуть на это дело и уйти, но страдания ребенка не могли оставить ее равнодушной. Она поднялась по эскалатору и направилась в комнату милиции.
В прокуренном помещении лузгали семечки трое милиционеров. На появление женщины никто не отреагировал. В стороне на обшарпанной скамейке развалился пьяненький мужичок. Его язык слегка заплетался, но говорил он довольно уверенно:
— Повторяю... Я — капитан второго ранга. Вызовите дежурную машину.
— Слушай, капитан, что у тебя за служба такая?..— Лейтенант оторвался от составления протокола.—То пьяный, то с похмелья. Третий раз уже здесь сидишь.
Мужичок громко икнул, не удостоив сержанта ответом. Последний вопросительно взглянул на Иру:
— Что у вас, гражданочка?..
— Там женщина с ребенком. Он кричит сильно — скорее всего, болен или истощен. Мамаша милостыню просит.
— И что?..
— Ребенок же... Примите меры.
На лице лейтенанта появилась недовольная гримаса — отрывают от дел, умники. В другое время он бы, не задумываясь, отфутболил сердобольную гражданку, но последнюю неделю линейный отдел метрополитена находился «под колпаком» у Главка.