— Это не… Это все не так…
— Черта с два не так! — воскликнул он. — Последние двенадцать месяцев ты считала, что у меня есть любовница. И все то время, пока я тревожился о тебе, ты мирно уживалась с этой идеей. Ты просто не любишь меня, Эми, и сомневаюсь, любила ли когда-нибудь вообще. — Лука смотрел на нее так, словно видел впервые.
Эми хотела возразить, сказать, что он для нее — вся жизнь, что двенадцать месяцев разлуки чуть не убили ее, но осознание того, какой удар она ему нанесла, заставило молодую женщину онеметь. Как могла она быть столь слепа? Как только могла?
Подавленная чувством вины и презрением к себе, от которых перехватывало горло и туманился рассудок, стояла она в полном молчании, а Лука, обойдя ее, вышел из комнаты и тихо — до боли тихо — прикрыл за собой дверь.
Остаток ночи Эми просидела на балконе, глядя на черный купол над головой, испещренный тысячами тысяч мерцающих огоньков, и пытаясь найти хоть какую-нибудь причину столь рокового вторжения Анджелы в их жизнь.
Действительно ли сестра Луки верила, что у него роман с Франческой, в который раз устало спрашивала она себя. Эми знала, что Франческа всегда тянулась к ее мужу. Так, может быть, прекрасная итальянка жила в воображаемом мире, где сбывается все, что ни пожелаешь, и ее фантазии зашли так далеко, что она поделилась подробностями выдуманного романа с лучшей подругой?
Или все дело в том, что Анджела, ревниво относясь к положению невестки в семье Джерми, изобрела эту историю и ударила в момент, когда, по ее мнению, потеря Доменико сделала Эми особенно ранимой и беззащитной?
Ей не хотелось верить, что она способна вызвать такую неприязнь, такую ненависть, но как знать?
Ночное небо уже начинало светлеть, когда в памяти всплыли глубоко запрятанные ради сохранения семейной гармонии воспоминания. Болезненные, неприятные воспоминания.
Лицо Анджелы, багровое от ярости, когда Лука объявил об их помолвке, ее первоначальный отказ быть подружкой невесты, несмотря на то что Бернардо согласился стать шафером Луки. Бернардо тогда предложил жене прогуляться в саду, вспомнила Эми, и по их возвращении все было улажено.
С тех пор враждебность Анджелы не проявлялась на людях, давая о себе знать, лишь когда они оставались вдвоем.
Но неужели Анджела действительно сплела эту ужасную ложь, связав все нити с таким искусством, что в ней нельзя было усомниться, спрашивала себя Эми. Одно дело — поверить в беспочвенные мечтания подруги, пересказать их как свершившийся факт кому-то, кого не любишь, и совсем другое — намеренно разрушить семью, тем более семью брата. Чго приобрела Анджела, поступив так жестоко? Она даже не жила на вилле Джерми. У нее был свой дом, своя жизнь…