Заключение:!!!!!!
Он сгреб мусор. Если бы даже и заметил кусочек от упаковки презерватива, то не подал бы вида.
Я без труда села в машину. Для ноги было много места. Я положила рюкзак на сиденье между нами и захлопнула дверь, так что бутылка в форме желтой пальмы с освежителем воздуха качнулась в сторону. В машине запахло кокосами, пляжем, маслом для загара и загорелыми телами.
Маркус ничего не говорил, когда вел машину. Я чувствовала, что мне надо прервать молчание. Поэтому я сказала первое, что мне пришло в голову:
— Хм. Хорошая машина.
— Я люблю эту машину.
— Правда?
— Да, она принадлежала одному прикольному старику из приюта, — сказал Маркус.
Я работаю в доме престарелых.
Я чуть не сказала, что знаю об этом, пока не вспомнила, что предполагается, что я не могу об этом знать.
— Правда? — удивилась я.
— Да, хотя он сейчас, должно быть, умер, — сказал Маркус.
— Да. Жаль.
— Жаль, — ответил Маркус. — Он оставил мне эту машину.
— Здорово.
— И автомагнитолу с дисками.
— Правда?
— Вот почему я так люблю эту машину, — сказал он. — В ней зримые атрибуты старости.
Я громко засмеялась. Эта самая смешная вещь, которую я слышала в жизни. В ней зримые атрибуты старости. Вдруг мне пришло в голову, что мы с Маркусом и правда говорим. Реальный разговор между двумя людьми. Я почувствовала, что меня бросило в жар.
ROJA — красный по-испански.
С тех пор как мы пошли в школу, шесть лет из восьми я сидела за партой перед Маркусом Флюти. Если он не тряс сзади мой стул, то протягивал ноги в проход, так что я всегда видела ступни его ног: без носков, в спортивных туфлях бледно-голубого цвета, с дыркой около большого пальца ноги на той туфле, которая была ближе ко мне. На левой ноге на носке резиновая подошва отклеилась, поэтому, когда он топал ногой, верхняя часть приподнималась вверх и образовывалась дыра, напоминавшая рот у куклы из кукольного театра.
Сидя рядом с ним в «кадиллаке», я подумала, что это, может быть, единственная возможность, представившаяся мне, посмотреть ему в глаза первый раз в жизни и вот что я увидела: прическа — рыжевато-красный ежик на голове, никаких рыжих кудрей; кожа на носу стала лупиться, две тоненькие линии около рта.
Он коснулся пальцем моего плеча, и я невольно вздрогнула. Мы уже были около моего дома.
— В двенадцать, хорошо?
— Да, хорошо.
Он остановился и выключил зажигание.
— Я думаю, что уже давно веду себя как хороший мальчик, поэтому могу позволить себе поговорить с тобой, не вызывая подозрений, — сказал он, щелкая зажигалкой, то открывая, то закрывая ее.
— Угу. — Я стала покусывать губу.