Он помотал головой, словно хотел вытряхнуть из ушей те слова, которые услышал.
— Ты не прочитала ее?
— Ммм, ну я потеряла записку, прежде чем мне представился случай прочитать ее.
Он опустил голову на руль, ничего не отвечая.
— Это было важно?
После нескольких секунд молчания он заговорил.
— Знаешь что? Лучше бы тебе не читать ее.
Теперь я была сбита с толку.
— Что? Почему?
— Просто это лучше, — ответил он. — Верь мне.
Верь мне. Верь Маркусу Флюти. О мой бог. Почему я чувствовала, что мне можно было ему верить?
Мама шла уже по дорожке к крыльцу, секунды отделяли нас от столкновения. Мне надо было выбираться отсюда, чтобы не оказаться в трудном положении.
— Спасибо тебе за слова о статье.
— Спасибо, что написала ее.
Маркус наклонился через меня, чтобы открыть дверь. Он вторгся в мое личное пространство, как об этом говорили на занятиях по психологии. Поэтому я инстинктивно вжалась в кресло. Но от этого он придвинулся ко мне еще ближе. Я почти вжалась в кожу сиденья, поэтому, чтобы выйти из машины, мне пришлось бы прыгнуть на заднее сиденье. Маркус оказался так близко от меня, что прошептал мне на ухо:
— Поговорю с тобой позднее.
В любом другом контексте это означало бы вежливую фразу, помогающую закончить разговор. Но в этом случае это означает гораздо больше. Я просто знаю об этом.
— Почему завтра должна быть суббота?!
Через секунду после того, как «кадиллак» тронулся и я стояла у двери в полной безопасности, мама спросила, кто водитель.
— Ты его не знаешь, — ответила я.
— Он твой парень?
— Нет, мама.
— Друг?
— Нет.
— Ну кто он тогда?
— Просто мальчик, мама, — ответила я. — Он никто.
— Он не может быть никем, Джесси.
Не могу вспомнить, когда моя мама была так близка к истине. У Маркуса Флюти нет шансов стать моим парнем, у него чуть побольше шансов стать моим другом. Но этот разговор в «кадиллаке» гарантировал, что Маркус Флюти никогда не может быть мне никем. По крайней мере не для меня.