На свою вторую встречу в Невере Анетта с Полем привезли фотографии — как и договаривались еще в прошлый раз, в ноябре. Кто из них первым это предложил, они уже не помнили, но идея понравилась обоим. Фотографии должны помочь им понять друг друга, рассказать о той жизни, которую они прожили до дня знакомства. Ведь, затевая всю эту историю, они втягивали в нее и других людей, своих близких: она — сына и мать, он — сестру и дядьев. Поэтому было неплохо посмотреть на них еще до знакомства. Но позже Анетта пожалела, что согласилась. Она не знала, какие снимки выбрать. Попросить у матери свою детскую карточку, ту, на которой она стоит рядом с родителями, чтобы Поль увидел их молодыми? Чтобы оценил, какие они симпатичные?
Мать, конечно, не задаст ни одного вопроса, но наверняка что-нибудь заподозрит, а Анетта не хотела ничего ей рассказывать до второй встречи с Полем. Пусть пока побудет в неведении. Зачем ей лишние волнения? Зачем раньше времени заставлять ее переживать из-за возможной разлуки, зачем ее огорчать? Разумеется, мать не выскажет ни одного возражения; ради любви к Эрику она молча примет необходимость оторвать его от себя.
Дома Анетта тщательно просмотрела два альбома с фотографиями. Открыла первый — он начинался с ее школьной фотографии, в четырнадцать лет, они тогда всем классом ездили на экскурсию в Париж, — и пролистала его до конца. Она мало фотографировалась, и все ее снимки умещались в одном альбоме. Второй целиком посвящался Эрику. Почти весь декабрь поздно вечером она снова и снова перебирала фотографии, вынимала их из альбома, откладывала в сторону и снова возвращала на место. Даже вытащить альбом из ящика тумбочки, на которой стоял телевизор, и то было непросто. Заставить себя пересматривать снимки днем, в тусклом декабрьском свете, она не могла. Ждала вечера, когда Эрик заснет крепким сном, убавляла громкость телевизора и шла на кухню, под уютную круглую лампу, висевшую под потолком.
В отдельном большом конверте у нее хранились особые фотографии, которые никому не стыдно было показывать, — Эрик, когда был поменьше, любил их разглядывать. Она вытащила их из альбома после того, как Дидье во второй раз лег в наркологическую клинику на лечение, а вскоре получил свой первый срок и провел пять месяцев в тюрьме. Социальная работница, которая их навещала, говорила, что с четырехлетним мальчиком обязательно надо говорить об отце, показывать ему фотографии; тогда он не успеет его забыть и будет ждать его возвращения. Отцу тоже надо показывать фотографии ребенка, ведь в этом возрасте они так быстро меняются. И пусть Эрик нарисует для папы несколько картинок — папе будет приятно получить их и повесить на стенку в доме, где он лечится от своей болезни.