— Остается еще один.
— Капитан Андрейко, он же Славик.
— Что скажешь?
— Старательный, толковый, инициативный — начал перечислять он. — Меня, кстати, презирает.
— Явно?
— Нет, что вы. Просто, я чувствую.
— Молодец, давай дальше.
— Понимаете, сэнсэй, — он замялся, — не хочется говорить о человеке дурно, тем более что и фактов-то нет, просто…
— Рожай.
— Наш Боцман часто вслух страдает по утраченной империи, особенно, если выпьет.
— Интересно.
— Обидно ему, видите ли, раньше, мол, была великая держава, а сейчас… А Славик очень искренне ему подпевает. Можно сказать, тоскует навзрыд по былому величию, которого сам толком-то и не помнит.
— Мне тоже обидно, что с того?
— Вы об этом не кричите.
— Логично, — мы замолчали.
Миновали поворот на аэропорт и вскоре въехали на мост.
— Куда это мы, Костя?
— В Швецию, здесь рядом.
— Приехали… — окраина Мальме, где мы очутились, живо напомнила о родном отечестве: обшарпанные дома, мусор на тротуарах, общая заплеванность. Показалось даже, что кто-то неподалеку изящно выразился на родном и великом. А, может, и не показалось.
— Ничего себе.
— Именно так, сэнсэй. Раньше, говорят, был вполне приличный район, а сейчас здесь живут в основном иммигранты. Арабы, негры, sorry, афроскандинавы, албанцы, наши бывшие.
— То-то мне мат послышался.
— Вон тот дом, — он указал на пятиэтажку метрах в пятидесяти, — второй подъезд, третий этаж, квартира семь «В», — залез в бардачок и извлек оттуда складную дубинку, — пошли.
— Рация есть?
— Целых две.
— Тогда давай одну. Я схожу сам, а ты побудь в машине, а то еще угонят чего доброго.
— Здесь это запросто, — он протянул мне ключи и прямоугольную пластмассовую коробку.
— Не спишь, — я сунул рацию в карман куртки, — смотришь по сторонам. Если, что, дашь знать.
— Сэнсэй.
— Что?
— Возьмите, — извлек из кармана дубинку и передал мне, — не помешает.
— А ты как же?
— У меня есть монтировка.
Две потертые личности на скамеечке перед подъездом лакировали пивком что-то более крепкое, третий дремал, сидя. Когда я проходил мимо, никто даже не посмотрел вслед, больно я им был нужен. Сжав в кулаке дубинку, шагнул вовнутрь, поднялся по заплеванным ступенькам на этаж, надел перчатки, открыл дверь и вошел. Остановился в прихожей и замер, прислушиваясь и принюхиваясь. Потом запер за собой дверь и приступил к работе…
Константин выбросил окурок в окно и завел мотор.
— Как успехи?
— Никак. Сколько ты снял квартир под ту операцию?
— Три.
— Встречался с тем опером?
— Пару раз всего.
— Впечатление?
— Ник, — серьезный мужик. Я даже сначала подумал, что из наших, в смысле, из притворщиков…