Потом сквозь туман усталости в мозг Антона пробилась мысль, заставившая его улыбнуться.
— Можно попытаться ослабить веревки, — сказал он. — Давай, иди сюда, посмотрим, что удастся сделать.
Леонид хотел повернуться, но тут же испуганно проговорил:
— Меня ноги не слушаются!
— Пройдет, — успокаивающе заверил Антон. — Это после отравы. У меня тоже так было. Руки должны быть в порядке, попробуй меня развязать.
Он подсел ближе, и мужчина некоторое время пытался распутать узел у него на запястьях. Леонид возился с веревкой так долго, что Антон начал терять терпение.
— Неужели так трудно?!
— Не получается! Пальцы не слушаются, — жалко пробормотал второй пленник. Он пыхтел от усердия, но результатов почти не было.
— Ладно! — не выдержал Антон. — Давай я попробую.
Он нащупал узел на веревке Леонида и начал его растягивать. В какой-то момент показалось, что у него получилось, веревка поддалась, но в следующую секунду ее словно «заклинило». За какой бы конец он ни тянул, узел не поддавался.
— Расслабь руки, — велел Антон. — Не напрягайся, а то веревка натянулась, я не могу распустить узел.
— Я не напрягаюсь!
Антон пытался развязать товарища по несчастью еще какое-то время, пока от перенапряжения не заныли пальцы.
— Да чтоб тебя! — в сердцах выругался он и бессильно привалился к стене.
— Пить хочется, — снова сказал Леонид.
Ничего не ответив, молодой человек только бросил на него хмурый взгляд и отвернулся.
Часы тянулись тягостно и муторно. Пленники почти не разговаривали друг с другом. Леонид пытался о чем-то спрашивать, но даже самые простые его вопросы напоминали нытье, и Антон через какое-то время вообще перестал отвечать, чтобы не разозлиться окончательно. От жажды у него першило в горле и начали трескаться губы, но он не жаловался. Парень закрыл глаза, и неожиданно для него самого мысли унесли его далеко от этого мрачного места: он вспомнил последний вечер с Мариной.
…Они прощались возле подъезда обычной панельной девятиэтажки, какую можно найти в любом городе бывшего Советского Союза, облицованной мелкими квадратиками плитки блекло-серого цвета, с грубыми швами раствора в щелях между панелями.
— Ну что… до завтра? — В голос Антона предательски прокрались грустные нотки.
Девушка сделала вид, что не заметила, и с безразличным видом ответила:
— Да, пока.
Молодой человек порывисто обнял ее. Это получилось излишне эмоционально, и он сразу почувствовал сопротивление. Когда-то мягкая и отзывчивая, сейчас Марина всеми способами давала понять, что чувство угасло. Заметив, как она напряглась в его объятиях, Антон отстранился, понурив голову.