Как-то я прогуливался в березовой роще неподалеку от заставы. Лишь кое-где на березках удержались неживые поблекшие листья. Еще совсем недавно березы кружились веселым зеленым хороводом. А сейчас здесь было пустынно, как-то слишком просторно, и одиночество давало знать о себе с еще большей силой. Но березки все же не унывали. Они с мудрым спокойствием ждали прихода ненастья.
Был один из тех дней поздней осени, когда уже нет настоящего тепла, когда на всем вокруг лежит отпечаток тихой спокойной грусти и когда как-то особенно ясно работает человеческая мысль.
Не помню, долго ли я пробыл здесь. Помню только, что совсем поблизости от меня послышались голоса. Мне не трудно определить, кому они принадлежали.
— Смотрите, ромашка, — удивленно проговорила Валя, приседая к земле.
— Скоро замерзнет, — глухо отозвался Нагорный.
— Выживет, она сильная, — возразила Валя и, помолчав, спросила: — Как со Светланкой, Аркадий Сергеевич?
— Спасибо. Лучше. Теперь лучше, — с какой-то особенной теплотой в голосе сказал он.
Я думал о том, как бы мне незаметнее уйти отсюда. Но понял, что сделать это почти невозможно. Стоит мне сдвинуться с места, как зашелестят сухие листья, и острый слух Нагорного уловит даже едва различимые звуки.
Так я сделался невольным свидетелем их разговора. Собственно, разговора-то почти и не было. Они стояли близко друг возле друга, но никто из них, видимо, не решался заговорить первым.
— От вас молоком пахнет, — вдруг сказал Нагорный. — Парным.
— Ой, вам неприятно?
— Нет, хорошо. Детство вспоминается. И раннее утро…
Валя испуганно заглянула в его глаза. Мне показалось, что она непременно поцелует их, сначала один, потом другой.
Но этого не произошло. Валя отшатнулась от Нагорного и неуверенно отступила назад. Что-то беспомощное появилось сейчас в ее облике.
— Вы… о ней думаете, — еле слышно сказала Валя. И мне стало страшно от этих слов.
И она, не взглянув на Нагорного, побежала прочь. Между стволами берез замелькало ее зеленое осеннее пальто. На бегу она зацепилась ногой за пенек, со всего размаху упала, быстро и стыдливо поднялась, помчалась еще быстрее и скрылась из виду.
Нагорный медленно зашагал в том же направлении. Он шел с опущенной головой и, наверное, видел едва приметные следы, которые оставили на осенней листве быстрые Валины ноги.
На следующий день Нагорный попросил у начальника отряда отпуск и поехал в город, чтобы быть рядом с больной Светланкой.
Я заскучал и через неделю приехал к нему в больницу. Он встретил меня радостной улыбкой.
— Ей лучше? — нетерпеливо спросил я.