— Ну, это уже песнь из другой оперы. Ладислав брат Радки, и его неправильно поймут, если он будет встречаться со мной.
— Разве за ним следят?
— Конечно, нет.
— Вот то-то же. Соблюдая осторожность, Ладислав мог бы регулярно навещать тебя и сестру, однако не делает этого. Почему, спрашивается? Я полагаю, что он не хочет вводить меня в искушение. Он опасается, что если вы окажетесь вместе, а я буду рядом, то попытаюсь убить вас обоих.
Я фыркнул:
— Глупости!
— Не такие уж это и глупости, — возразил Морис. — Пока только вам двоим известно о существовании моего мира. Я знаю это, а вы знаете, что я знаю. Поэтому Ладислав осторожничает. Да и ты, образно говоря, избегаешь поворачиваться ко мне спиной. Например, когда ложишься спать, обязательно запираешь дверь.
— Ты что, проверял? — спросил я, слегка покраснев.
— Нет, просто догадался. Разве я не прав?
— Ты прав, — вынужден был признать я. — Но запираю дверь по другой причине.
Морис упрямо покачал головой:
— Ты запираешь дверь по двум причинам, просто в одной из них не отдаёшь себе отчёта. Ты не хочешь признаться, даже перед самим собой, что боишься простого смертного.
— М-да, — сказал я. — Ты в самом деле способен на это?
— Вряд ли. Я никогда никого не убивал и даже не дрался по-настоящему. Кроме того, как я уже говорил, со мной ты всегда начеку, у тебя отменная реакция, и мне нечего надеяться застать тебя врасплох.
— А если бы такая возможность представилась? — предположил я. — Ты бы воспользовался ею?
— Не знаю. Может, и воспользовался бы. Хотя… — Он умолк.
— Тем самым ты подписал бы себе смертный приговор, — заметил я. — Независимо от того, удалось бы тебе или нет, ты всё равно не избежал бы возмездия.
— Я это понимаю. Потому и говорю: «может». Сомневаюсь, что я способен на самопожертвование. Я всегда был эгоистом, прежде всего думал о себе и только потом — об остальном человечестве.
— Гм, это ещё ничего не значит. Каждый нормальный человек в первую очередь заботится о себе, о своих родных и близких. И жертвуют собой ради конкретных людей, а не всего человечества в целом. Те же, кто ставит превыше всего так называемые общественные интересы, зачастую оказываются опасными фанатиками — опасными для того самого человечества, о благе которого они якобы пекутся. — Я ухмыльнулся. — Так или иначе, я уберегу тебя от искушения. Сегодня же после сиесты, когда буду в Солнечном Граде, оставлю у себя в комнате запечатанное письмо, где вкратце изложу всё, что знаю о твоём мире. В случае, если я погибну или пропаду без вести, мои бумаги станут разбирать, найдут письмо и вскроют его. Так что от моей смерти ни тебе, ни твоим соотечественникам не будет никакой пользы — один лишь вред. Старый как мир трюк.