— Тем не менее это неправильно, — упорствовал Макврайс.
— Они из Нью-Мексико, — возразил Бейкер.
— Это же как аборт, — рявкнул Макврайс, и Гаррати захотелось с ним согласиться.
Разговоры в группе начинались и быстро затихали — отчасти из-за рева толпы, а главным образом, решил Гаррати, из-за монотонности пути. Подъемы долгие, пологие, эти холмы даже холмами не назовешь. Идущие дремали, пыхтели, вроде бы затягивали потуже пояса и отдавались во власть темного, непостижимого пространства, разворачивающегося перед ними. Небольшие группки разделились, и по дороге теперь двигались тройки, пары, одинокие островки.
Толпа не ведала усталости. Все непрерывно кричали, и голоса сливались в один хриплый рев, размахивали плакатами, хотя прочитать надписи в темноте было невозможно. Имя Гаррати повторялось с удручающим постоянством, а группы прибывших из других штатов выкрикивали фамилии Барковича, Пирсона, Уаймена. Другие имена проносились мимо и исчезали со скоростью ряби на телеэкране.
Над головами людей взлетали шутихи и рассыпались снопами искр. Кто-то выпустил в холодное небо сигнальную ракету, и зрители с криками шарахнулись в стороны. Ракета прочертила в небе яркую пурпурную дугу и с шипением приземлилась на гравий возле обочины. То один, то другой зритель обращал на себя всеобщее внимание. Один мужчина перемежал приветствия в адрес Гаррати с призывами поддержать его, зрителя, кандидатуру на выборах во втором округе; женщина прижимала к обширной груди небольшую клетку, в которой сидела крупная ворона; несколько молодых людей в майках с эмблемой Нью-Хэмпширского университета составили пирамиду; беззубый человек со впалыми щеками, одетый в костюм Дяди Сэма, держал в руках плакат с надписью: МЫ ОТДАЛИ ПАНАМСКИЙ КАНАЛ КОММУНИСТИЧЕСКИМ НИГГЕРАМ.[25] Но в целом толпа была такой же однообразной и скучной, как и сама дорога.
Гаррати дремал урывками, и в его голове милые образы сменялись кошмарными. В одном из сновидений низкий гулкий голос спрашивал его снова и снова: Ты приобрел опыт? Ты приобрел опыт? Ты приобрел опыт? Гаррати не мог определить, принадлежал этот голос Стеббинсу или же Главному.
Я шел по дороге, и рухнул я в грязь.
Я палец поранил, и кровь полилась.
Все еще здесь?
Детская считалка
Каким-то образом Рей Гаррати дожил до девяти часов утра.
Он достал флягу, прогнулся, насколько мог, и окатил себя водой. Потеплело пока лишь настолько, что при дыхании пар не шел изо рта, поэтому вода оставалась ледяной и частично смыла непроходящую сонливость.
Он оглядел своих товарищей по Прогулке. Черная, как и шевелюра, щетина на щеках Макврайса отросла настолько, что ее уже можно было назвать бородой. Колли Паркер заметно осунулся, но держался бодрее, чем прежде. Бейкер казался эфирной тенью. Лицо Скрамма уже не так пылало, зато он постоянно кашлял. Его глубокий, чрезвычайно громкий кашель напомнил Гаррати о том, как сам он в пять лет болел воспалением легких.