Три часа дня. Портленд и Южный Портленд остались позади. Минут пятнадцать назад они прошли под мокрым дорожным указателем, возвещавшим, что до границы Нью-Хэмпшира осталось всего 44 мили.
Всего, подумал Гаррати. Всего — что за глупое слово. Какой идиот забрал себе в башку, что нам нужно такое глупое маленькое слово?
Он шел рядом с Макврайсом, но Макврайс после Фрипорта разговаривал исключительно односложно. Гаррати почти не осмеливался заговаривать с ним. Он снова оказался в долгу, и ему было стыдно. Ему было стыдно потому, что он знал, что не поможет теперь Макврайсу, если представится случай. Джен уже нет, и мамы нет. Они ушли, навеки и непреложно. Если он не победит. А теперь ему очень хотелось победить.
Странно. Он не помнил, чтобы прежде ему когда-нибудь хотелось победить. Даже на старте, когда он был еще свеж (а было это давно, когда по Земле ходили динозавры), он не хотел выиграть. Он лишь бросал вызов. Но из дул карабинов вылетали не флажки с надписью ПИФ-ПАФ. Это не бейсбол. Здесь все по-настоящему.
А знал ли он об этом на протяжении всего пути?
Боль в ступнях, казалось, усилилась вдвое в тот момент, когда он решил, что хочет выиграть, и при долгих вдохах в груди у него кололо. Ощущение лихорадки росло; не исключено, что он заразился от Скрамма.
Он хочет победить, но даже Макврайс не в силах перенести его через невидимую финишную линию. Нет, едва ли ему удастся победить. В шестом классе он показал лучший результат на конкурсе по орфографии и отправился на районный конкурс, но районным конкурсом руководила не мисс Петри, которая всегда разрешала взять ход назад. Мягкосердечная мисс Петри. Он стоял там, не веря своим глазам. Конечно, где-то должна скрываться ошибка, но ее не было. Просто он не заслуживал успеха и не заслуживает его и сейчас. Он может одолеть большинство соперников, но не всех. Его ноги уже достаточно сердились и восставали, и решительный бунт не за горами.
После Фрипорта погибли лишь трое, в том числе злополучный Клингерман. Гаррати знал, о чем думают все остальные. Слишком много билетов уже роздано, чтобы оставшиеся в живых так просто сдались. Каждому остается пережить всего двадцать конкурентов. Теперь все они будут идти до тех пор, пока тело или разум не откажутся им служить.
Они прошли по мосту над небольшим ручьем, на поверхности которого, обычно гладкой, из-за дождя появилась рябь. Грохнули ружья, толпа взревела от восторга, и Гаррати почувствовал, как вползающая в его мозг упрямая надежда забралась внутрь на бесконечно малую величину глубже.