Опора выглядела как новогодняя елка: почти до середины она была увешана флажками с начертанными на них мантрами[18]. Но Симу больше заинтересовало озеро внизу. Длинное, больше напоминающее реку, петляющую между отвесными каменными сбросами, идущими прямо от дороги. Вид на озеро закрывал скальный выступ, драконьей спиной выгибающийся над ним.
— Это озеро Нам-до-ю-цо, — рассказывал Тензин, — мы с вами видели его еще раньше — я вам показывал, оно длинное и петляет между гор, и очень глубокое. — Тензин постоял, словно раздумывая, говорить еще что-то или нет, и как-то по-особенному взглянув на Симу сказал: — Дословно название озера переводится как «Яшмовое Озеро На Верхнем Пастбище». — Сима кивнула. Тензин уже говорил об этом. — А в народе его называют Бирюзовые Серьги Богини.
— Почему? — словно прозрев и выплыв из тумана, спросила Сима, не спуская глаз с ровной поверхности воды, играющей всеми оттенками бирюзы.
Тензин пожал плечами и продолжил рассказ:
— Там внизу, на острове, разрушенный храм, его называют, как и перевал, Сими-Ла, что означает Душа Нежнее Шелка…
Сима уставилась на гида широко распахнутыми глазами. Их синева слилась с синевой озера, и Тензин испугался взгляда таких красивых и одновременно пугающих глаз.
— Что-то не так? — только и нашелся он, что спросить.
Сима ничего не ответила. В голове колоколами билась тревога. Забыв о дыхании, Сима догнала Сашу, фотографирующего тот самый храм, вид на который открывался за скалой. Алешка, обогнув скальный зуб, спускался к озеру. Сима закричала:
— Стой!
Алеша обернулся на крик матери и застыл.
— Ты чего, Сим? — Саша подошел к жене.
— Скажи ему, чтобы вернулся, тут опасно.
Сима прижала ладонь к груди, стараясь успокоить сердце, но оно стучало барабаном, и она присела на камень у тропы, ведущей вниз. Алеша не стал спорить с родителями, сделал еще пару снимков и вернулся.
— Мам, идем, — он тронул Симу за плечо.
— Сейчас, посижу чуть-чуть… ты иди, там с папой подождите…
Сима закрыла глаза, прислушиваясь к шуршанию щебенки под ногами сына. Внезапно все звуки исчезли, и в полной тишине перед взором появился белый монах, всю жизнь преследовавший ее дома. Монах, как всегда, молчал и только смотрел на нее, сложив руки на груди. Но теперь Сима не просто видела его глаза — она чувствовала взгляд.
— Что тебе надо? — спросила она.
Монах медленно отвел одну руку в сторону озера, словно приглашая пройти.
— Нет! — твердо ответила она, открыла глаза и пошла к машине.
В голове звучал тревожный голос Армана: «Береги Алешку!» И тут Сима вдруг осознала, что неспроста он позвонил ей, он что-то знал или чувствовал и хотел предостеречь.