Арман кивнул.
— А с чего вдруг решили копать?
— Старики сказали, надо откопать, — Арман был немногословен.
— А-а! — Хакан Ногербекович понимающе поджал губы.
Работа вокруг камня закипела. Дядя Боря притащил лестницу — доску с набитыми на нее поперечными дощечками, Вадим Петрович взялся за фотоаппарат, Жора и Слава — за щеточки, а Сима пошла к машине за бумагой и карандашами, чтобы зарисовать символы. Арман попрощался со всеми до вечера и пошел вместе с ней.
Его Черногривый пасся рядом с лагерем археологов.
— Красивый конь, — Сима с восхищением смотрела на коня, — можно погладить?
— Можно.
Арман подвел вороного к девушке. Длинная челка легла на глаза Черногривого, чуткие ноздри коня трепетали, втягивая воздух. Сима протянула руку, но Черногривый фыркнул, испугав ее.
— Тихо, тихо, — Арман обхватил морду коня руками, — от тебя пахнет духами, ему не понравилось, извини.
— Я не душилась… но не понравилось и ладно, мне работать пора, — Сима снова почувствовала раздражение.
— Сима, подожди, я вечером приведу другого коня, спокойного, можем вместе прогуляться.
Сердечко Симы зачастило. После вчерашней встречи она только и думала, что об этом парне. Это ее злило. А сейчас вот как-то радостно стало…
— Ладно, тогда до вечера, — она улыбнулась.
Лицо Армана засветилось. От его улыбки горячая волна обожгла лицо, Сима сдерживала дыхание, чтобы не выдать свое волнение. А Арман достал из расшитого цветными нитями мешка, что лежал поперек коня, Симины кроссовки.
— Вот, поставь на солнце, еще мокрые.
— Ой, спасибо! Как ты достал?
— Палкой, — Арман вскочил на коня. — До свидания, Сима!
— До свидания…
Дядя Боря, наблюдая за ними с другого берега, толкнул в бок Жору.
— Смотри, этот казах нашу Симу обхаживает. Уведет девку, останешься с носом.
Жора посмотрел в след удаляющемуся всаднику и отмахнулся.
— Не уведет — абориген.
— Абориген, говоришь, ну, ну, а взгляд его видел? Симку от него разве что в жар не бросает!
Жора пожал плечами, но побежал к берегу на помощь девушке, которая переходила реку вброд, одной рукой прижимая к груди папку с бумагой, в другой держа шлепки.
Дядя Боря не ошибся. Каждый вечер Сима уезжала с Арманом, все увереннее сидя на коне, и возвращалась, искрясь от счастья. Они вместе провожали солнце, любуясь закатами, вместе, бок о бок, скакали по степи, настораживая ее обитателей звонкими голосами и смехом. Днем Арман уходил в степь с табуном, а Сима работала у камня.
Археологам помогали два парня из местных, они прорыли вокруг всего камня ров, углубившись в землю настолько, чтобы можно было рассмотреть символы. Хакан Ногербекович все же предположил, что это именно символы, а не буквы, и каждый знак может служить «печатью», не позволяющей какому-то духу покинуть свое убежище. Сима слушала опытного археолога, стараясь не только запомнить, но и записать в свой дневник его рассказы.