- Да, мне тоже нравится, - поддержал Энбри.
- Донн-Улайн, - вдруг сказала Домино. - Это по-эльфийски.
- Да? - Алина тут же повернулась к ней, криво улыбаясь. - В самом деле? И что это значит?
- Так назывался меч из легенды о Зералине, - сказала Домино. - Он был Первым капитаном народа Денар. Когда его сын Улайн и дочь Донн погибли в сражении с нечистью, он приказал кузнецу выковать меч и назвал его в честь погибших детей. Он поклялся, что однажды вернется на берега Калах-Денара и освободит страну от врагов.
- Красиво, - задумчиво сказал Энбри. - Это что за автор?
- Автор? - Домино посмотрела на нашего друга.
- Я хотел спросить - у кого вы это прочитали?
- Это легенда, - ответила Домино. - Всего лишь легенда.
- Ага, это квента, Энбри! - заулыбался Арсений. - Домино, хорошее начало!
- Донн-Улайн, - Энбри так это сказал, будто пробовал слова на вкус. - Это что-нибудь значит?
- У эльфов принято менять имя ребенку при достижении им совершеннолетия, - ответила Домино. - Улайн был последним ребенком Зералина, потому и получил это имя. По-эльфийски Uhlainn значит "последний". А Donn на языке эльфов означает "надежда".
- То есть получается "Последняя надежда"? - Энбри расплылся в улыбке. - Великолепно. Просто отличное название для меча и со смыслом.
- Меч получается женского пола, - с ревнивым проблеском в глазах заметила Алина.
- А разве женская красота - не самое грозное оружие в мире? - возразил Энбри. - Итак, приступим к крестинам!
На лезвие меча был вылит стакан пива, потом Энбри провел клинком над пламенем костра и громко провозгласил:
- Нарекаю тебя Донн-Улайн, совершенное творение кузнеца! Отныне ты часть меня, и я не расстанусь с тобой никогда!
- И за это надо выпить, - изрек Арсений, разливая по стаканам пиво. - Эвальд, включи музыку!
- Слушай, ты это сама придумала? - спросил я Домино. - Классная история про капитана Зералина и его меч.
- Да, - сказала она с улыбкой. - Считай, что я придумала это сама.
- Ты бы с Михалычем поговорила. Он у нас фентези пишет, глядишь, соавторами станете.
- Ты ведь не это хотел сейчас сказать, Эвальд.
- Правильно, не это, - не в силах противостоять очарованию мгновения, я потянулся к Домино, чтобы поцеловать ее, но она, хихикнув, остановила меня, коснувшись пальцами моих губ. - Я по тебе с ума схожу.
- Так вот сразу?
- Я люблю тебя, Домино. Ты уже должна была это понять.
- Я поняла.