— Устные показания? — певучим «шикарным» говорком переспросил Индъдни. — Каким это образом? Она ничего не могла сказать, не так ли?
— Да, господин, но изложить письменно…
— Ах, разумеется, письменно. Но как? Вы видите ее руки?
— Нет у нее никаких рук, господин.
— Вот именно. А ушей? Ушей, чтобы слышать вопросы? Тоже, как видите, нет. У нас, таким образом, лишь наблюдаемые факты…
Субадар Индъдни осекся в изумлении. Испытывать потрясение для него было внове, и он молча уставился перед собой. Туда же глазела и его группа. Жуки исчезли — как растворились. Так же молниеносно исчезли путы. Остался только один наблюдаемый факт: обглоданный женский труп.
— И как же, — поинтересовался Индъдни, — мы доложим это Законникам? Насекомые и узы присутствовали на ней, верно?
— Так точно, господин.
— Мы видели, как все они исчезли, верно?
— Так точно, господин.
— Каждый видел то же, что и остальные?
— Так точно, господин.
Индъдни тяжелым взглядом обвел свою группу. Все отвечали ему, по-видимому, искренне и убежденно. Он вздохнул.
— Значит, все мы разглядели и проглядели причину ужасно жестокой смерти?
— Так точно, господин.
— Именно так. А можем ли мы поверить в то, что видели и перестали видеть?
— Это нелегко, господин.
— Нелегко? Ну что вы — просто невозможно! И невозможно доложить Законникам. Уж лучше будет доложиться всем в психушку.
Ноздри субадара дрогнули. Он с любопытством принюхался — ему были знакомы тысячи миазмов, осквернявших воздух Гили, но эта вонь была внове. Это было что-то необыкновенное. Он еще раз испытал потрясение.
* * *
— Где же Сатана?
— Да уж не здесь.
— Было хоть шевеление в пентакле?
— Ни малейшего.
— Вы что-нибудь почувствовали? Ты, Сара? Дьявол тебя хватал за коленку?
— Даже не дотронулся, Реджина. Увы. Увы! УВЫ!!
— Разрази его! Как мы обломились!
— Мы его, верно, не застали дома.
— Ну кто-то же должен был нам ответить.
— Его номера, наверное, нет в справочнике.
— Да неважно это! Мы же заказали прямой разговор. Нет, мы так просто не сдадимся. На той неделе попробуем снова, хорошо?
* * *
Укрепленный полицейский участок Гили содрогался от истерических, но совершенно невразумительных телефонных звонков. Однако когда субадар Индъдни прибыл на вызов со своей группой, он с ужасом понял, в чем дело.
Вокруг торчащего обломка колонны полуразрушенного портика оперы ползал человек: оскальзываясь, вновь поднимаясь, спотыкаясь, жалобно подвывая, закатываясь криком, вопия ко Христу и проклиная своих богов. Живот его разверзался, сочась кровью и исторгая внутренности. Одна кишка была закреплена на огрызке колонны, и, в своем безостановочном кружении, несчастный по кусочку наматывал кишки вокруг колонны — связанный с ней гирляндой из кровавого сизого швартовного каната. Он потрошил себя, неумолимо гонимый…