Минос не решался повернуться лицом к правителю.
— Ты хорошо меня понял, юный друг?
— Да, господин, я хорошо вас понял.
Апопи свернул в коридор, ведущий в зал совета.
На пороге зала его ждал обеспокоенный Хамуди.
— Послание, господин! Послание от нашего лазутчика.
Лазутчик давно не давал о себе знать, вероятно, потому, что не так-то просто было передать этот маленький лоскуток папируса, заполненный таинственными знаками, расшифровать которые мог один лишь верховный владыка.
Апопи принялся читать, и лицо его исказилось такой ненавистью, что похолодел даже Хамуди.
— Яххотеп все-таки посмела! Проклятая царица отважилась увенчать короной своего сына, мальчишку, которому едва исполнилось одиннадцать. Она сделала его фараоном! Но я смету обоих с лица земли! А пока будем сеять панику в рядах их сторонников.
Главный казначей согнулся пополам, прижимая к животу руки — у него опять начались рези.
— Простите, владыка, у меня в мочевом пузыре камень. Боюсь, что не смогу присутствовать на совете.
— Я пришлю тебе лекаря, Хамуди, пусть сделает операцию. Впереди у нас много работы.
С белесыми волосами — Има их обесцвечивала, желая походить на блондинку, — еще больше растолстевшая, так как не могла умерить страсти к сладким пирожкам, жена главного казначея в беспокойстве грызла ногти.
Без Хамуди она пропадет. По дворцу ходили слухи, что болезнь на него наслал сам Апопи, сглазив его, поэтому надеяться на выздоровление нечего. Нет сомнения, что после смерти Хамуди львиная доля их богатства отойдет верховному владыке. Конечно, Има заранее пойдет и поплачется Танаи, но та по-прежнему прикована к постели и вряд ли чья-то участь, кроме собственной, ее взволнует…
— Пришел лекарь, — объявил привратник.
Лекарь, как и сама Има, был хананеем и считался очень хорошим целителем. Говорили, что он умеет излечивать болезнь, от которой страдал Хамуди, а тот лежал пластом и беспрестанно стонал от боли.
— Мой муж — высокий сановник, его жизнь — величайшая драгоценность.
— Все знают, госпожа Има, какую роль при дворе играет господин главный казначей. Доверьтесь моему искусству.
— А оно в самом деле может помочь?
— Безусловно, хотя вашему мужу будет очень больно.
У меня есть обезболивающее.
Има имела в виду наркотик и дала мужу выпить опиум, который добывали из зерен розового мака. Обычно Хамуди принимал его в небольших количествах, желая повысить потенцию, но на этот раз доза была куда значительнее, и он уснул.
Лекарь достал из мешка сделанную из хряща трубочку и стал вводить ее в мочеточник больного, остановившись у входа в мочевой пузырь.