Пылающий меч

1790-й заключенный рухнул в грязь. Лежа лицом в болотной жиже, Голенастый чувствовал, что больше ему не подняться. Не один год провел он в заточении в крепости Шарухен, и сил жить дальше у него не было.

Крепость Шарухен в Палестине стала надежным оплотом гиксосов, которые почти сто лет назад завладели Египтом, провозгласив столицей своего царства город Аварис, расположенный в Дельте. Владыка гиксосов, верховный правитель Апопи, с помощью могучего воинства и бесчисленных доносчиков держал в страхе всех египтян от мала до велика. Ему сообщали о любом неосторожном слове, и провинившийся немедленно отправлялся в тюрьму. Когда начальник тайной службы Хамуди предложил отправлять неблагонадежных на каторжные работы в гнилые болота возле крепости Шарухен, Апопи оценил по достоинству предложение своего верного помощника. Где еще найдешь такой скверный климат — зимой дуют ледяные ветры, летом солнце палит нестерпимым зноем? Да вдобавок воздух гудит от туч комаров и слепней.

— Вставай, — молил упавшего заключенный 2501, тридцатилетний писец, превратившийся после трех месяцев заточения в живой скелет.

— Не могу… Оставь меня умирать.

— Если тебя оставить, ты и вправду умрешь, Голенастый, но тогда не видать тебе больше твоих коров.

Голенастый хотел смерти, но повидать крутобоких коровок он хотел еще больше. Никто так, как он, не умел любовно ходить за ними.

Подобно многим другим египтянам он поверил обещаниям гиксосов. «Идите и пасите свою тощую скотину на заливных лугах Севера, — призывали они. — Как только она откормится, вы опять вернетесь в родные селенья».

На деле вышло иначе. Гиксосы отобрали у пришедших на север земледельцев их стада, а хозяев, попытавшихся сопротивляться, уничтожили на месте. Остальных отправили в зловонные болота Шарухена.

Никогда Голенастый не простит гиксосам разлуки с пестрыми своими красавицами. Он смирился со многим: с непосильным подневольным трудом, с мучительными переходами по болотной грязи, с нищетой и голодом, но не смирился с потерей.

Заключенный 1790 поднатужился и поднялся на ноги.

Как и его товарищи по несчастью, он претерпел в свой час невыносимую боль, — на глазах у других заключенных, обязанных смотреть на пытку, к его руке приложили раскаленное клеймо с номером. Того, кто отводил взгляд, убивали на месте.

Голенастый до сих пор чувствовал пронизывающую боль от раскаленного железа. Чем громче кричал страдалец, тем дольше не отнимали клейма. Многие умирали потом от заражения крови. В болотах Шарухена не сыскать было ни лекарей, ни целителей. Помощи ждать было неоткуда. Жилистый, привыкший довольствоваться малым, пастух выжил. Умирали те, кто привык к достатку и ел досыта.