— Я не должна оправдываться за это. Мне приходит достаточно гневных писем. Не начинай еще и ты.
— Я всего лишь хочу сказать, что сейчас непростое время. Мы все уважаем Граффа, и можем понять, почему в ту ночь он потерял контроль над собой. Убийца полицейского мертв и, возможно, это и есть часть правосудия.
— Вершить правосудие — не моя работа. Я всего лишь перечислила факты.
Смех Джейн был язвительным.
— Угу, ты во всем придерживаешься фактов, не правда ли?
Маура отвернулась и пробежала взглядом по крыше, где криминалисты изучали место преступления. Не обращай внимания и сосредоточься на своей работе. Ты здесь, чтобы говорить за эту мертвую женщину, и ни для чего более.
— Что она делала на этой крыше? — спросила Маура.
Джейн посмотрела на тело:
— Понятия не имею.
— Мы знаем, как она сюда проникла?
— Возможно, по пожарной лестнице или через подъезд. Если ты сможешь пробраться на одну крышу, то получаешь доступ ко всем крышам этого квартала, от Харрисон-авеню до Напп-стрит. Она могла войти через любое из этих зданий. Или спрыгнула с вертолета, если уж на то пошло. Никто из тех, с кем мы говорили, не помнят, чтобы видели ее прошлой ночью. А мы знаем, что это случилось именно прошлой ночью. Когда мы нашли ее, трупное окоченение только начиналось.
Маура снова сфокусировалась на жертве и нахмурилась при виде ее одежды.
— Странно, что она одета во все черное.
— Как говорится, черное идет всем.
— Удостоверение личности?
— Нет. Все, что мы обнаружили в ее карманах — триста баксов и ключи от автомобиля «Хонда». Мы прочесываем район в поисках машины, — Джейн покачала головой. — Так жаль, что она не ездила на «Юго».[9] Это как искать иголку в чертовом стоге сена из «Хонд».
Маура вернула пленку на место, и зияющая рана исчезла под слоем пластика.
— Где рука?
— Она уже упакована.
— Ты уверена, что она от этого тела?
Джейн от удивления рассмеялась:
— Какие шансы, что это не так?
— Я никогда не делаю предположений. Ты об этом знаешь, — она развернулась.
— Маура?
Она снова взглянула на Джейн. Они встали лицом к лицу в этом ослепительном солнечном свете так, словно все управление полиции Бостона могло видеть и слышать их.
— Насчет суда. Я понимаю, из каких соображений ты исходишь, — заявила Джейн. — Ты знаешь об этом.
— И ты этого не одобряешь.
— Но понимаю. Я всего-навсего надеюсь, что ты понимаешь, кто это такие, парни вроде Граффа, которым приходится иметь дело с реальным миром. Они находятся на линии фронта. Правосудие не такое чистенькое, как научный эксперимент. Иногда оно бывает чертовски грязным, и факты просто делают вещи хуже, чем они есть.