А вот с этой слепой девушкой… Ему никак не удавалось найти нужную ноту, тот тон, когда становится легко и непринужденно. Когда ты блестящ и остроумен. А может быть, все дело в том, что она другая? И те ценности, которыми он, Осокин, привык оперировать, для нее ничего не значат.
— Послушайте, Наташ. — Искренность, как известно, — лучшее оружие. Вот на искренность-то Осокин и решил сделать ставку. — Честно говоря, я давно за вами наблюдаю… — Получилось пошло. Так разговаривают с глупыми провинциальными «пупсами». — Серьезно. Понимаю, звучит весьма коряво, но… — он улыбнулся. — От конфет вы отказались. Что мне еще остается делать? Давайте я встану на колени и попрошу вас не прогонять меня. Или, хотите, я угощу вас шампанским? Стоп! Полный назад! Ошибка в программе. — Губы у нее дрогнули. Уже неплохо. — Ну, не знаю. Давайте скупим всю колбасу, пойдем на улицу и раздадим бабушкам-пенсионеркам. Или накормим бездомных собак. Скажите, что мне сделать, чтобы вы со мной поговорили, и я это сделаю. Даю слово.
— У вас есть часы? — вдруг спросила она.
— Что? — не понял Осокин.
— Часы? Вы носите часы?
— Да, конечно, ношу, — кивнул он. — Вы хотите узнать время?
— Дайте мне руку, на которой у вас часы.
Она вытянула вперед свою, ладонью вверх. Пальцы у девушки были тонкие, не музыкальные, конечно, но вполне красивые.
— Зачем?
— Вы только что пообещали сделать то, что я скажу. Дайте руку.
— Хорошо. Если вы этого хотите, — Осокин послушно протянул руку. — Ей-богу, не понимаю, зачем вам это нужно, но…
Девушка провела кончиками пальцев по его кисти. Осокин вздрогнул. Прикосновение было прохладным и приятным. Затем она коснулась запястья, рукава плаща, лацкана, потрогала галстук.
— Вторую руку, — резко, почти требовательно приказала она.
Осокин протянул руку. Девушка ощупала пальцы. Затем она вздохнула.
— Вы делец. Владелец заводов, газет, пароходов, — произнесла Наташа чуть насмешливо. — Занимаетесь бизнесом недавно, но уже успели полюбить атрибуты красивой жизни. Вам нравится, что на вас смотрят и говорят: «Вот, пошел богатей». Машина… «Мерседес» или «БМВ». Займись вы бизнесом в эпоху кооператоров — носили бы кроссовки, кожаную куртку и спортивные штаны. Проще говоря, вы — «бандерлог».
Осокин поднял руки к лицу, покрутил кистями. Руки как руки. Ничего особенного.
— Интересно, — пробормотал он. — Откуда такие выводы?
— У вас дорогие часы, но вы их носите на свободном браслете, так, чтобы болтались. Это дурной тон. На пальцах три печатки. Разумеется, золотые.
— Ну не медные же мне носить, — не без смущения хмыкнул Осокин.