— Ну ладно, — сказала она, — лучшее, что мы можем предпринять, — это отправиться сейчас же к Мари-Жанн Кийивик, чтобы дожидаться мужчин.
Лина-Лик едва успела выхватить носовой платок из кармашка фартука, чтобы вытереть слезы, повисшие у нее на ресницах.
— Я провожу вас туда. Покажу вам дом и вернусь, У меня здесь много работы.
— У вас две служанки, — сказала Элена. — Пусть сами и управляются. А вы этот вечер проведете не так, как обычно.
— Я не могу пойти к Мари-Жанн Кийивик.
— Из-за нее или из-за вас самой?
— Из-за меня.
— Вы мне хорошо объяснили все, что вот уже десять лет и до последнего времени происходило между вами и Аленом Дугэ. Но я думаю, что совсем недавно произошло нечто особенное.
Лина-Лик вдруг решается и, рассматривая свои ногти, говорит:
— Ровно неделю тому назад он пришел просить моей руки у моей матери. С ним была его мать.: Она надела новую шаль и самый красивый головной убор, единственный — не траурный. А я сказала «нет».
— Нет так нет.
— Я тогда думала, что нет. И всю неделю я ни о чем не думала, обессилела, как после тяжелой болезни. А прошлой ночью разразилась эта отчаянная буря, это наводнение, и «Золотая трава» застигнута им в море. Меня начало лихорадить. Где-то в глубинах моего существа зрело огромное горе. Горе и стыд. Сегодня утром моя мать — не думайте, что она плохая женщина, — сказала мне: «Лина, ты хорошо сделала, отказав Алену Дугэ», Едва дойдя до своей комнаты, я свалилась без чувств, В то мгновение я отдала бы все на свете, лишь бы стать его женой. Вы можете посчитать меня сумасшедшей.
— Мне кажется, что вам хотелось сказать ему «да». Но вы правильно сделали, сказав «нет». Потому что теперь-то вы поняли, что надо было говорить «да».
— Слишком поздно.
— Нет, совсем не поздно. Ален Дугэ скоро вернется вместе с Корантеном Ропаром и другими с «Золотой травы». Вам ни о чем не надо будет говорить ему, если он найдет вас в доме своей матери.
— Нет. Я никогда уже не осмелюсь посмотреть в глаза Мари-Жанн Кийивик. И она не допустит, чтобы моя нога ступила на порог ее дома после того оскорбления, которое я ей нанесла, отказав ее сыну. Многое здесь прощают, но не такое. Нет, не такое.
— Разве здешним людям стало известно о вашем отказе?
— О нет. Никто не знает. Даже если бы об этом и стали судачить, никто бы не поверил.
— Ничто не потеряно, если не нанесено публичного оскорбления чувству собственного достоинства. Идемте сейчас же вместе со мной. Вы ведь сказали, что я не похожа на других женщин. Вот и убедитесь, правда ли это. А если мне не удастся помирить вас, то это сумеет сделать Корантен. Он способен наладить дружбу даже между волком и ягненком. Идемте! Перед уходом я хочу познакомиться с вашей матерью.