- Волнуетесь? - спросил Чудинов.
- Нет.- Она тряхнула упрямо закинутой головой.
- Очень плохо. Надо волноваться.
- Ну, волнуюсь, волнуюсь. Успокойтесь.
- А мне чего успокаиваться? Я не волнуюсь. Наташа повела плечом.
- Ну да, конечно, вам все равно. Лишь бы кубок "Маяку" достался.
- "Волнуюсь, волнуюсь. Успокойтесь",- передразнил ее Чудинов.
Когда они подошли к интернату, какая-то темная фигура то расхаживала по крыльцу, то принималась подпрыгивать и яростно колотить себя руками крест-накрест по бокам и плечам, пританцовывая и крякая.
- Это еще что за ночной сторож?
Чудинов, отведя рукой Наташу себе за спину, шагнул к крыльцу.
- Это я, Степан Михайлович,- раздался знакомый голос. У говорившего, видно, зуб на зуб не попадал.
- Тюлькин! Коля, добрый вечер. Ты зачем здесь?
Бедный Тюлькин продолжал хлопать себя по плечам:
- Гулял, понимаешь, замерз немножко, дай, думаю, зайду погреюсь. Постучал, а там ребята перебулгачились, меня не пустили. Вот я и дожидаюсь.- Он энергично потер ладонями замерзшие уши.- Анафемская температура. А я, понимаешь, решил город посмотреть, побродить, помыслить в тиши ночной.
- О чем же это ты на старости лет решил мыслить?- усмехнулся Чудинов.Непривычное для тебя занятие.
Тюлькин горестно вздохнул:
- Хорошо тебе шутить... Вот ходишь вдвоем, а я что? Один на всем белом свете, совершенно индивидуально. Мыкаюсь с этим инвентарем, а благодарности ни от кого. А все подай, все устрой. Коньки заточи, ботинки обеспечь, клюшки чтобы были, мазь чтобы была! За все я отвечаю. Да вот, кстати, товарищ Наташенька, вторично хочу вас просить насчет мази, как обещались. Слышал я опять в народе, что у вас тут для лыж мазь особая какая-то: только навощи ею лыжи - сами побегут. Я к чему это настаиваю: думал, обойдусь, а тут со всех сторон слышу - будто слег у вас какой-то ненормальный, так что к нему мазь не угодишь - особая, специальная нужна.
- Ну, насчет снега не знаю,- возразила Наташа,- а мази у нас, правда, знаменитые есть.
- Знаменитые, да, между прочим, никому не известные,- вздохнул Тюлькин.Народ их у вас в секрете держит. Ужас, до чего публика у вас тут скрытная! Мне вот рассказывали давеча, что вас тут лично вместе с мальчонкой один человек во время бурана от полного обмораживания спас, так скрылся, чудак, и до сих пор все темно и непонятно. Глупая голова. Да о нем бы в газетах написали, вполне бы и орденок мог схватить, а он... И неужели, между прочим, так до сих пор и неизвестно кто...
Чудинов решительно перебил его:
- Хватит тебе философствовать! Говори, что надо, а то я Наташу спать отправлю. Тюлькин заторопился: