В горнице было жарко натоплено. На столе, как паровоз, пуская парок, клохтал самовар. Савелий читал со смыслом и выражением:
- "Что касается неоднократной в прошлом чемпионки города..."
- Ишь ты,- придирался старик Скуратов,- "в прошлом"! А нынешний день, мол, уже никуда.
- "Натальи Скуратовой,- продолжал Савелий,- то она при всех своих способностях не имеет, естественно..."
- "Естественно"! - негодовал Никита Евграфович.- Уже все решил, "естественно"! Естествоиспытатель, однако, какой нашелся!
- "...Так как не отрабатывает стиля, придерживается многих устаревших, принятых без критического освоения..."
- Стоп, погодь! - не выдержал Скуратов.- Это кто же ее переучивать собирается?
- Да вот инженер из Москвы переучивает. Из стройконторы начальник.
- Гляди ты, какой скорый! Рыкало-зыкало! Пускай сперва по нашим крутогорам походит да воздуху нашего хлебнет. Это ему не московская дорожка - снег по щиколотку! Нет, однако, я завтра прямо в редакцию пойду. Я этому больно прыткому-то там пропишу! И не маши на меня, мать! Раз сказано - пойду. (Кто-то осторожно постучал в дверь.) Это кто там толчется? Заходи!
Слегка примерзшая дверь, отдираясь, скрипнула и впустила запорошенного снегом высокого человека.
- Разрешите? - Пришедший снял пыжиковую шапку и коротко поклонился.Добрый вечер!
- Заходи, коли добрый,- сумрачно отозвался Скуратов.
- Я со строительства инженер, Чудинов моя фамилия,- представился вошедший.
Никита Евграфович выпрямился и вышел из-за стола.
Чудинов, уже наслышавшийся о строгом укладе семьи Скуратовых и о трудном фамильном характере их, почему-то представлял себе, что его встретят тут великаны под стать Ворохтину. С известной опаской шел он сюда, готовый к тому, что примут его сурово и нелюбезно. Он почувствовал даже какое-то облегчение, когда Никита Евграфович, показавшийся ему, сидя за столом, очень рослым, встав, сделался как-то сразу меньше ростом. Старик-то, вопреки всем предположениям Чудинова, был хоть и крепок, но очень приземист. Широкие плечи его не очень вязались с маленькими, короткими ногами, обутыми в уральские валенки-чесанки.
Скуратов оглядел вошедшего, провел двумя пальцами по коротко стриженным усам, кашлянул:
- Кхе... Это, стало быть, однако, вы Наталью нашу расписали, толком не разобравшись в деле?
- Я вот именно, Никита Евграфович...- начал было Чудинов, проклиная уже себя за то, что решил пойти сюда.
- "Никита Евграфович, Никита Евграфович"! - негодующе повторил старик.- Не годится так, однако, с лету, с ходу, да и бултых в воду! Мы тут спокон веку по-своему на лыжи поставлены. Это понять надо. Да ладно, не маши на меня, мать, я тебе не комар какой, не отмахнешься! Без тебя знаю. Верно, вы раздевайтесь. Садитесь, коли уж пришли. Савелий, подай пиджак.