— Ну, спасибо, доченька, если это правда. Скоро… Ты знаешь, что немцев под Курском?..
— Знаю, папа. Читала партизанские листовки.
— Надо думать, что они теперь тут еще больше обозлятся, — сказал Никанор Степанович. — Есть приказ, вчера получен, выскрести всю молодежь. И парней, и девочек до четырнадцати лет. Послушай, может, ты в лес?
— Я буду там, папа, где мне надо быть. — Ирина уже стала прежней: смелой и решительной. — И потом мы, кажется, договорились: никаких больше вопросов, советов. Ничего мы не знали один о другом до этих пор, ничего не знаем и сейчас. Это нам обоим на пользу.
— Молчу, — взволнованно сказал Никанор Степанович. — Благословляю тебя, моя девочка. Поступай, как велит совесть. Придется теперь мне смерть принять — спокойно ее приму. А то ведь все время думал: кто после меня останется?
— Отец! — повелительно почти крикнула Ирина. — Перестань, что за разговоры? Может, и обойдется. — Она тут же поцеловала волосатую щеку Никанора Степановича и уже мягко сказала — А теперь завтракать.
Верно сказал Никанор Степанович: в это утро они виделись в последний раз. Сообщив Ирине, что он сейчас же едет в Воропаевку, ушел, а примерно через час в избу ворвался с солдатами сам Фишер, спросил:
— Вы есть девочка майора Козорог?
Она сразу поняла, что нет никакого смысла отрицать, запираться, ведь со слов Романа она знала, что Фишеру известно о его амурных связях с ней, и она сказала: «Да», и при этом у нее не дрогнул ни один мускул.
— А в чем дело, господин офицер? С Романом что-то случилось? Я его уже несколько дней не вижу.
— Нет, фрау, с Козорог ничего не случилось. Он просто… как это, как это… приглашаль вас на свидание. Бистро, бистро, он очень хотель вас видеть. А где ваш фатер… отец?
Сообразила мгновенно.
— В управе, — обманула она, надеялась, что пока они будут искать его в управе, возможно, ему как-то станет известно, что тут происходит, и, возможно, ему как-то удастся избежать ареста. Это все, что она еще могла для него сделать.
И ей удалось это сделать. Пока Фишер поджидал Никанора Степановича в управе, свой человек и соратник, а именно, Владимир Васильевич Карпов, увидев, как под конвоем уводят Ирину, и знавший, где сейчас находится Никанор Степанович, успел предупредить его, и тот тут же ушел в лес. Пощадила судьба Никанора Степановича. То есть, как пощадила? Он-то остался жив, но никого, даже дальних родственников не осталось. А ведь были и братья двоюродные, и сестра родная, и племянники — не удалось потом установить даже, где их могилки. Остались на память у Никанора Степановича лишь три похоронки на племянников. Некому другому было их вручить.