Гора, на которой находилось аббатство, два раза в сутки становилась островом, добраться куда было много безопаснее на лодке, нежели пешком во время отлива, рискуя попасть в зыбучий песок. Да и вода, порой, прибывала с моря так быстро, что самонадеянный путник едва ли мог успеть от неё бегом.
У берега пересели в лодки. Замок сверкал на воде тысячами оранжевых огоньков. Его черты становились всё более различимы и очень скоро открыли взору великую твердыню, с центральным собором, высокими стенами, башнями и венчающими их острыми крышами. Было похоже, что в определенный момент аббатство стало не только духовным центром, но и национальным бастионом в сознании страны, избавляющейся от многолетней войны.
Несколько минут, прежде чем им открыли, путники стояли у Королевских ворот, украшенных гербом аббатства с нарисованными на нем ракушками; после чего Готель со своим конвоем прошла по небольшому опустившемуся мосту и встретила в воротах коннетабля.
- Что вас привело к нам, мадмуазель? - спросил Артур, и девушка протянула ему бумагу, подписанную Дени Дю Муленом.
Коннетабль подал легкий знак кистью и трое караульных, сопровождавшие Готель от самого Дюке, ушли. Дальше их вела большая улица выросшего на подножье горы поселка. По обеим её сторонам, плотно прижавшись друг к другу, стояли крошечные домики, иногда мирно сраставшиеся над головой, и Готель в который раз усомнилась в наличии здесь какого-либо военного конфликта. Но проходя глубже, было заметно, что монахов встречалось куда меньше, чем воинов. И даже, пусть безмятежный, дух войны чувствовался в воздухе куда сильнее, чем духовная стать этого святого места.
- В Париже говорят о войне, - оглядываясь сторонами, произнесла Готель.
- В Париже ничего не знают о войне, - ответил Артур и остановился у Шатлé - двух сросшихся башен - торжественно мрачного входа в аббатство Мон Сен-Мишель.
Готель осталась одна. Она поднялась по ступеням, прошла вдоль собора, где повстречала несколько монахов, но, на её желание увидеть аббата, те лишь молчаливо указывали рукой следовать дальше. В итоге, долгое путешествие узкими, каменными коридорами привело её в трапезную, щедро прогретую каминным огнем. Трапезы никакой не происходило, но за длинными столами, в разных концах зала, склонившись над своими книгами в свете струящихся свечей, сидели несколько монахов.
- Добрый вечер, мадмуазель, - услышала за спиной Готель и, повернувшись, увидела перед собой полноватого и невысокого монаха, - меня зовут отец Жан, я являюсь аббатом этого места, и поскольку мне доложили, что меня ищет некая мадмуазель, полагаю, это вы.