- Я люблю тебя, мамочка, - обняла её Мария.
- Я знаю, знаю, - немного успокоилась та, - просто…, дай мне знак, если решишь это изменить сама, - договорила Готель, вытерла слезу и ступила вниз по лестнице.
Погода была равнодушно прекрасна и располагающе ясна к прогулке. Но Готель не пошла в Шамбери. Она медленно побрела по "туринской дороге" и остановилась возле небольшого горного озерца; уселась на траву, оперевшись спиной о камень, и несколько часов недвижимо созерцала, мерцающую в лучах водную гладь. День лениво тянулся по небу, бессонная ночь давала о себе знать, и Готель прогретая солнцем в душистой траве задремала, а открыла глаза, когда небесный диск уже едва касался вершин по другую сторону озера. Земля под Готель остыла, и она решила пройтись. Её путь ещё несколько часов оставался бесцельным; лишь к вечеру замысловатыми петлями и зигзагами, холмами и рощами она, всё же, вернулась в ущелье.
Поляна полностью заросшая рапунцелем, залилась вечерним, оранжевым светом, торжественным, но безотрадным. И тишина. Она была слышна уже далеко, но пока не вверилась. И Готель поднималась ступенями башни, затаив дыхание и горько надеясь не услышать, кроме этой тишины ничего более.
Непривычная пустота открылась Готель наверху: окно, отворенное по-утреннему скупо, и не тронутая кухня к обеду. "Похоже, здесь никого не стало уже днём", - сглотнула она, подкативший к горлу, ком. Она прошла в комнату Марии и быстро закрыла глаза, словно что-то кольнуло её взгляд. На покрывале лежали длинные остриженные волосы и сложенная бумага - похоже, письмо.
Набравшись смелости, она развернула бумагу, пробежалась по строчкам и так же скоро свернула назад. "Ты всё решила верно, - проговорила сама себе Готель, глядя на раскинувшиеся по кровати волосы, - когда-то это должно было кончиться".
Готель провела в пустой башне ещё одну ночь, а на следующий день отправилась в Лион и снова поселилась там, в своем доме на холме. Она больше не посещала Париж, но несколько раз ездила в Труа, в аббатство Паркле.
Она снова ходила в собор. В Сен Жан. Но не молилась, а чаще сидела на крайней скамейке и завидовала надеждам молящихся. Ей же просить у Бога было больше нечего, разве что прощения, поскольку за свою долгую жизнь она получила все земные блага и совершила все земные грехи.
Из её окна на холме, виднелся шпиль дома спрятанного за другими, один в один похожий на шпиль её башни, так что, казалось, достаточно отойти на несколько шагов в сторону и можно полностью увидеть её - башню, а может и даже девушку в окне. Но Готель никогда не нарушала эту иллюзию, она смотрела на этот шпиль по утрам и перед сном, оставляя на потом эту призрачную возможность - снова увидеть чудо.