Когда Готель прибыла в Лион, он был непривычно солнечным. Она обошла пустой дом, перестелила постель, решив еще раз здесь переночевать, прежде чем возвращаться в Париж, а затем отправилась в Сен-Мартен. Она прошлась по улицам незнакомого города и даже нашла ниже молочную лавку, похоже, ту самую, где мать Клемана покупала молоко. Есть еще одно ощущение, когда идешь чужими улицами; ощущение некой свободы от того, что для этого места и этих людей нет твоего прошлого, нет твоих ошибок и не нужно прятать чувства, какими бы они ни были. Одновременно в сердце Готель просыпалось и ностальгическое чувство, ведь столько раз она проезжала здесь по дороге в Марсель. И сейчас, вдыхая воздух Лиона, она надеялась уловить в нём аромат далекого бриза.
Она обошла чей-то экипаж, стоящий перед дверями церкви и зашла внутрь. Готель ненадолго остановилась в коридоре, доставая из-под пояса документ, и в тот же момент почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она повернула голову направо и…, там стоял Раймунд.
- Готель? Но что вы здесь делаете? - удивился маркиз.
- Продаю дом, - она показала документ в своей руке, - а вы?
- Еду в Марсель, - улыбнутся тот.
- Как Констанция, - спросила Готель после нескольких секунд гробовой тишины.
- Хорошо, - кивнул Раймунд, - всё хорошо.
Проследовала еще одна минута неловкого молчания.
- Может мы могли бы…, - начал он, и Готель, дочитав его мысли, показала себе через плечо.
Они вышли и прошли по улицам солнечного города неспешным шагом, болтая о пустяках, как избегая основной, волнующей их сердца, темы. Но едва дверь дома на холме за ними закрылась, они бросились друг на друга, как изголодавшиеся звери, забыв обо всем на свете; а когда пар вышел, и Готель положила свою голову ему на грудь, они еще долго лежали на постели беззвучно, как мыши, пытаясь каждый для себя понять что же, наконец, произошло.
- Я иногда прихожу туда, на наш балкон, - сказал Раймунд.
Готель засмеялась и села на постели, закрыв лицо руками:
- О, Боже.
- Что? - смутился маркиз, - что в этом смешного?
- Нет, простите, мой милый маркиз. Я подумала…, знаете, я приехала сюда продать этот дом и пожертвовать деньги, вырученные с него, на собор, а сама лежу в том доме с чужим мужем. Господи, какой кошмар.
Она положила голову себе на колени, и Раймунд приподнялся на локтях.
- Клеман предупреждал меня, он просил оставить меня хоть что-то, а я все разрушила, - проговорила Готель куда-то в колени.
- Оставьте казнить себя, - постарался поддержать её маркиз, - вы хороший человек, все это знают.