- Готель Сен-Клер, - ответила та, поцеловав руку епископу.
- А ваш скромный спутник? - спросил Морис.
- Месье Сен-Клер, - представила Готель супруга.
Епископ сделал смущенное лицо, заметив, что у Клемана, в отличие от супруги, не было на руке кольца.
- Сестра Элоиза, царство ей небесное, рассказывала мне о вас, но она не говорила, кроме как о душевной красоте.
- Спасибо, ваше преосвященство, - улыбнулась Готель.
- Разрешите и мне поблагодарить вас за преданность моему собору.
- Спасибо, ваше преосвященство, - сделав книксен, повторила Готель.
Епископ смешался в некой нерешительности:
- Мадам, вы позволите сказать вашему супругу несколько слов тет-а-тет?
Клеман с епископом отошли в сторону, а Готель принялась раздавать строителям еду. Когда сумка была пуста, вернулся и Клеман:
- Они действительно называют вас матушкой, - оглядываясь на стройку, улыбнулся он.
- О чем говорил епископ? - спросила Готель.
- О том, что вы необыкновенная, и еще он хочет, чтобы вы пришли исповедаться, - ответил Клеман.
Только прежде, чем признаться во всех смертных грехах, Готель хотела увидеть Констанцию.
На сей раз двери дворца для неё были открыты и один из слуг проводил её в комнату графини.
- Готель, - обрадовалась Констанция, пытаясь приподняться.
- Не вставайте, прошу вас, - подбежала Готель и взяла её за руку.
- Сколько лет, - улыбнулась графиня.
- Десять, - улыбнулась Готель в ответ, - чуть больше десяти.
- Вы стали настоящей женщиной. Такая красивая.
Констанция смотрела на Готель с запавшими глазами, её кожа была бледной, и сама она выглядела измученной то ли четвертой беременностью, то ли разрывом с Раймундом.
- А я, - сетовала на себя графиня, - даже не могу подняться с постели. Спина болит, что я её уже не чувствую.
- А где Мария?
- Королева - Адель отдала её за Генриха Шампанского - своего брата, - подставляя себе под спину подушку, хрипло засмеялась Констанция.
- Бедная Мари, - улыбнулась подруга.
- Да, тот еще плут, - согласно кивнула графиня.
- Что случилось? - решилась, наконец, спросить Готель.
- Я не знаю, не знаю, - прослезилась Констанция, бросив от бессилия руки на одеяло, держа в одной из них носовой платок, - он вернулся сам не свой, может не получил должной поддержки в Париже. Я не знаю. Он просто выгнал меня на улицу, без единой монеты за душой.
Готель присела на край кровати и положила голову графини себе на грудь. Она понимала, что вина этой трагедии лежит на ней, но она также понимала, что признайся она сейчас, и это убьет графиню окончательно. Единственное что как-то успокаивало её душевные терзания, это факт того, что однажды Констанция так же невольно разрушила и её счастье.