- Ребенок толкается, - произнесла графиня, - хотите потрогать?
Глаза Готель раскрылись от неожиданности такого предложения, и сердце её заколотилось от волнения. Она протянула свою левую руку и положила её на живот Констанции. Сначала она ничего не чувствовала, кроме твердого живота, но потом что-то живое внутри толкнуло её прямо в открытую ладонь и Готель отдернула руку, словно коснулась раскаленного котла:
- Это невероятно, - проговорила, всё ещё шокированная впечатлением, она, не в силах оторвать взгляд от этого чуда.
- Это ребенок Раймунда, - внимательно посмотрев в глаза подруге, пояснила графиня, пытаясь донести до пребывающей в эйфории Готель, что сие чудо есть плод их некогда общего "объекта обожания".
- С вашего позволения, моя дорогая, я бы навестила маркиза узнать, почему он так поступил, - сказала Готель, поразмыслив.
Ничто не предвещало такого исхода. Они не клялись в Лионе быть вместе; это был лишь момент слабости, который закончился так же неопределенно, как и возник; а потому Готель сама задавалась вопросом изгнания Констанции, может быть даже больше, чем сама графиня.
"Что же случилось? - ломала голову Готель, - неужели маркиз так и не повзрослел и воспринял их негаданную встречу столь близко, но почему тогда он ничего не сказал уходя".
- Прошу вас, не оставляйте меня, - прослезилась Констанция, - прошу вас.
Готель поняла, что увидит Раймунда не скоро. Она обнимала свою разбитую подругу, пока та, наконец, не отпустила её руку.
- Вы любили его? - спросила Готель, уходя.
- Да, моя дорогая; я была внимательна к нему, - отозвалась Констанция, - но я никогда не позволяла себе любить его больше, чем вы.
"Значит ли это, в таком случае, что Раймунд надеялся однажды на встречу со мной, - размышляла Готель по дороге домой, - и значит ли это, в свою очередь, что он отказался от Констанс ради меня". Готель подумала, что если это так, то она лучше дождется вестей из Прованса; к тому же, она не хотела лишний раз напоминать Клеману о Раймунде и теребить его раны, тем более теперь, когда на защиту их брака встал даже парижский епископ, и их семейный конфликт почти угас.
Но шли недели и выпал снег, а Раймунд так и не объявлялся. Констанция редко говорила о Раймунде, а когда родился ребенок, Готель вообще не могла дождаться ни слова об их совместной жизни. Парадокс бы в том, что из всей этой мозаики, Готель никуда не могла приладить только тот кусочек, который являлся ночью в Лионе.
- Он был вам верен? - невзначай спросила Готель.
- Я полагаю, да. Если не считать, что он всюду следовал за графиней Прованса, пытаясь обручить нашего девятилетнего сына с её двухлетней дочерью, - рассмеялась Констанция, и Готель снова осталась ни с чем.