Тех, кто был недостоин, он побеждал в поединке и отправлял на Запад без всякого оружия, не считая остатков их разума.
Там, в Крессии и в еще более глухих уголках бунтующих королевств, многие из этих сломленных мальчиков вступали в армию Фарсона, Доброго Человека.
Того, кто со временем разрушит все, за что боролись предки моего отца. Фарсон-то их вооружал, а как же. У него были стволы, и у него были планы.
- А ты бы выбросил его на свалку, отец? И это была бы его награда за все годы службы? И кто тогда следующий? Ваннай?
- Никогда в жизни, как ты прекрасно знаешь. Но что сделано, то сделано, Роланд, и это ты знаешь. И ты возишься с ним не из любви. И это ты тоже знаешь.
- Я ухаживаю за ним из уважения!
- Если бы дело было только в уважении, ты бы, наверно, навещал его, и читал ему, -ведь ты хорошо читаешь, твоя мать всегда это говорила, и в этом она была права, - но ты бы не убирал за ним дерьмо и не менял ему постель. Ты наказываешь себя за смерть матери, в которой ты не виноват.
Какая- то часть моей души знала, что это правда. Другая часть отказывалась в это верить. Официальная версия ее смерти была проста: "Габриэль Дешейн Артенская умерла, одержимая демоном, который смущал ее дух".
Так всегда писали, когда кто-то из высокородных совершал самоубийство, и так представили и историю ее смерти.
Ее приняли без сомнений, даже те, кто, тайно или не столь уж и тайно, связал свою судьбу с Фарсоном.
Потому что стало известно, - бог знает, откуда; не от меня и не от моих друзей, - что она стала наложницей Мартена Бродклока, придворного мага и главного советника моего отца, и что Мартен бежал на Запад. Один.
- Роланд, слушай меня очень внимательно. Я знаю, что ты считаешь, что королева-мать тебя предала. Я тоже так считал. Я знаю, что какая-то часть тебя ненавидела ее. Я могу то же сказать о себе. Но ведь мы оба и любили ее, и продолжаем любить. Ты был отравлен игрушкой, которую привез из Меджиса, и обманут ведьмой. По отдельности это могло и не привести к тому, что случилось, но розовый шар и колдунья, вместе взятые… Да.
- Риа.
Я почувствовал, что слезы щиплют мне глаза, и сдержал их усилием воли. Я не мог разрыдаться перед отцом. Больше никогда.
- Риа с Кооса.
- Да, она самая, блядь с черным сердцем. Это она убила твою мать, Роланд. Она превратила тебя в пистолет… и нажала на курок.
Я промолчал.
Наверное, он увидел, как я страдаю, потому что снова зашуршал бумагами, время от времени ставя свою подпись.
Наконец он снова поднял голову.
- Какое-то время за Кортом придется присмотреть амми. Я отправляю тебя и одного из твоих товарищей по ка-тету в Дебарию.