Он упал со стуком и покатился по деревянному полу. Больше по-прежнему ничего не было слышно. Я ворвался в сарай, пригибаясь, с револьвером наизготовку.
Внутри вроде бы никого не было, но среди множества теней трудно было сказать с уверенностью. В сарае уже было тепло, а к полудню он должен был превратиться в духовку.
Я увидел пару пустых стойл по обе стороны, маленькую наковальню рядом с ящиками, полными ржавых подков и не менее ржавых гвоздей, пыльные банки со всякими мазями и притирками, тавра в жестяном чехле и большую кучу старой упряжи, которую следовало либо починить, либо выбросить.
Над парой верстаков на крюках висела широкая подборка инструментов. Большинство были такими же ржавыми, как и подковы с гвоздями. Было там несколько деревянных упряжных крюков и пьедестальный насос над цементной поилкой.
Воду в корыте не меняли уже давно. Когда мои глаза попривыкли к темноте, я смог увидеть клочья соломы, плавающие на поверхности.
Я смекнул, что когда-то это был не просто сарай для седел и сбруи, а целая мастерская, в которой обслуживали лошадей, принадлежащих ранчо.
Наверное, и коновал свой имелся. Лошадей заводили с одного конца, занимались ими, а потом выводили через другой. Но теперь вид у мастерской был ветхий и запущенный.
Следы твари, которая к тому времени стала человеком, вели по центральному проходу из одного конца в другой. Я шел за ними.
- Джейми? Это я. Ради твоего отца, не подстрели меня.
Я вышел наружу.Джейми вернул револьвер в кобуру, а потом указал на большую кучу лошадиного помета.
- Он знает, кто он и что он, Роланд.
- И тебе об этом рассказало конское дерьмо?
Ты удивишься, но да.
Он не сказал, как именно, но через пару секунд я сам все увидел.
Наверное, эту мастерскую забросили потому, что построили другую, поближе к большому дому. Но помет-то был свежим.
- Если он приехал на лошади, то приехал человеком.
- Ну да. И ушел тоже.
Я присел на корточки, чтобы хорошенько подумать. Джейми свернул самокрутку и не мешал. Когда я взглянул на него снизу вверх, на лице его играла слабая улыбка.
- Понимаешь, что это значит, Роланд?
- Две сотни соляков, плюс минус, - я хоть и не самый смекалистый, но в конце концов добираюсь до сути.
- Ага.
- Соляков, заметь, а не кнутов или хлыстов. Дружат с киркой, а не с лошадьми. Как правило.
- Согласен.
- Как думаешь, у скольких из них есть лошади? Сколько из них хоть раз сидели в седле?
Улыбка стала шире.
- Думаю, человек двадцать-тридцать.
- Уже лучше, чем две сотни, - сказал я. - Гораздо лучше. Поднимемся туда, как только…
- Я так и не договорил, потому что услышал стоны.