— Полагаете, она могла планировать замужество?
— Ну, она не была похожа на синего чулка…
— Да, я знаю, но как с её сердцем? Долго она могла протянуть?
— Это никогда не известно. Все могло произойти когда угодно — потому я и решил, что это случилось, понимаете? Но могла дожить и до седых волос.
— Значит, вы её не предупреждали — я имею ввиду, на случай, если это могло повлиять на её планы замужества?
— Это было ни к чему, она сама все знала.
— Поэтому и вступила в «Погребальную общину Святой Троицы»?
— Полагаю, да.
Первые кусочки мозаики начинали становиться на место.
— Нужно бы найти того парня, её интимного приятеля, — негромко произнес Крамер.
— Есть за что уцепиться?
— Пожалуй, нет. На похоронах не было никого, и никаких цветов.
Доктор Мэтьюз поднялся, натянуто улыбаясь.
— Все это выбило меня из равновесия, лейтенант…
— Не беспокойтесь, доктор — я уверен, что когда все выяснится, никто не станет требовать ваш скальп.
— Я в этом не уверен. Знаете, цвет глаз я записал по памяти, когда узнал, что произошло. Странно, мог бы поклясться…
— Это только формальность. Но могу я взять все бумаги с собой?
— Разумеется. Позвольте, я вас провожу.
Стоя на крыльце, Крамер предупредил доктора Мэтьюза, что утром к нему заедут оформить официальные показания. Пока они там стояли, все машины, стоявшие по другую сторону улицы почти одновременно уехали.
— Каждая вечеринка когда-нибудь да кончается, — заметил Крамер.
— Какая вечеринка? — ошарашенно спросил доктор Мэтьюз.
Но пора уже было Бобу Перкинсу заняться магнитофонной лентой, так что Крамер просто вышел на улицу и уехал.
Миссис Перкинс провела Крамера в мастерскую, извинившись за Боба, плескавшегося в ванне. Он всегда купался после работы из-за въедавшейся в кожу типографской краски.
Крамер знал, что миссис Перкинс — жена Боба, но привыкнуть к этому так и не мог. Она обожала мужа, как слабая, но гордая мать обожает дитя, рожденное при таинственных обстоятельствах. К тому же они были очень похожи. Не будь им обоим около тридцати, он легко мог бы представить, как она долгие годы его растила, одевала в чистые матросочки и снабжала свежими носовыми платками.
— Устраивайтесь поудобнее, — предложила она, даже не сознавая того, что её присутствие не слишком уместно. — Я как раз собиралась налить ему какао — вам тоже?
— А можно попросить кофе?
— Полагаете, это разумно? Мы как раз говорили с Бобом, сколько в нем всяких вредных веществ! Понимаете, он так много знает о том, как функционирует мозг…
— Черный, пожалуйста, если не трудно.
— Разумеется, нет, сию минуту сделаю.