Невелика колонна, всего четыре полуторки. Две сгорели дотла, две имели значительные повреждения. А в грузовиках и вокруг них в нелепых позах лежали тела наших бойцов, уже вздувшиеся от жары. Красноармейская форма была залита кровью. Вокруг кружили тучи мух.
Сашу едва не стошнило. Преодолев мучительное чувство головокружения, он вздохнул. Похоронить их по-человечески не удастся: лопаты нет. Но даже если бы она и была, копать братскую могилу одному хватило бы на неделю. «Нет, не смогу, кишка у меня тонка. Заберу у них документы и уйду», — решил Саша.
Зажав левой рукой нос, он стал обшаривать карманы гимнастёрок. К его удивлению, документов почти ни у кого не оказалось. Только маленькие пластмассовые смертные пеналы. Только у сержанта нашлась красноармейская книжка. Он сидел в кабине первой полуторки и, похоже, даже выпрыгнуть не успел. Пули разворотили ему голову, превратив её в кровавое месиво.
Саша сунул его книжку в карман, вытянул из кобуры наган, из кармашка на кобуре — плоскую картонную пачку патронов. Заглянул в кузов. Бойцы успели покинуть его при налёте, только у задней стенки кабины лежал брошенный в спешке вещмешок.
Саша вытащил «сидор» и поспешил в лес. Дышать смрадом не было сил.
Отойдя подальше, он уселся на ствол поваленного дерева и развязал «сидор». Обычные солдатские вещи: вафельное полотенце, бритвенный станок, пачка патронов к «трёхлинейке», запал от гранаты, кисет с махоркой. И — удача! Банка бычков в томате. Наверное, выдали как НЗ или сухой паёк. Жаль, открыть нечем. Очень не хочется, но придётся возвращаться к разбомбленной автоколонне, чтобы поискать нож или что-то другое, чем можно вскрыть банку.
Оставив вещмешок, Саша пошёл к машинам.
Густой трупный запах напрочь отбивал любые желания, оставляя только одно — лишний раз глотнуть чистого воздуха.
Рядом с убитым бойцом он увидел лежащую на земле винтовку СВТ с примкнутым штыком. «А вот это — то, что надо!» — обрадовался Саша. Отстегнув штык от винтовки, он быстрым шагом, почти бегом, вернулся к поваленному дереву.
На мосинских трёхлинейках штыки были игольчатые, четырёхгранные. Ими можно было только колоть. В повседневной жизни бойца такой штык — вещь бесполезная. Другое дело — штык СВТ, самозарядной винтовки Токарева. Плоский, вроде длинного ножа, по типу немецкого маузеровского. При нужде им и консервы открыть можно было, и ветку срезать.
Саша обтёр штык о рукав рубашки, вскрыл банку, и, пользуясь штыком как ложкой, поел. Хороши бычки, жалко только, что банка маленькая. Однако, несмотря на скудность завтрака, он почувствовал прилив сил. Теперь можно и оружием заняться.