— Семейка Ярыгин? — торопливо поднялся на ноги старик и, обняв офицера, вдруг заплакал. — Сынок, вот и дожил я до светлого дня. Хоть тебе-то удалось в люди выйти.
— Где ты живешь? — торопливо спросил Семейка. — Вечером я зайду к тебе. Сейчас мне надо быть у воеводы.
Старик рассказал, как его разыскать, и Семейка зашагал через площадь. Он был силен и молод и не мог дать волю слезам, которые кипели у него в груди.
А Буш, сойдя с паперти, пересыпал золото из шапки в карман и, шатаясь от слабости, побрел в другую сторону. Государева служба оставляла человеку ровно столько сил, чтобы их хватило добрести до могилы. Жесткая усмешка перекосила старику губы, и он упрямо поплелся дальше.
«Ветрами странствий не насытясь…»
В шестидесятых годах после окончания Ленинградского университета Арсений Семенов приехал в Палану, административный центр Корякского автономного округа на Камчатке, и сразу же возглавил окружной краеведческий музей. Молодой, энергичный, он не сидел в поселке: и зимой и летом все время в разъездах. В снежные месяцы его влекли этнография и фольклор; едва пробивалась первая трава, орудием труда поэта становилась лопата: он много копал на первобытных стоянках, теперь он весь был в археологии.
Академик Степан Петрович Крашенинников в своем известнейшем труде «Описание земли Камчатки» заметил, что камчадалы очень музыкальны, мастера плясать, а сказки их и просты и причудливы. Надо отметить, что и коряки, и ительмены не потеряли своего дара — сказки сказывать и песни петь. Их и слушал Арсений в бесконечные пуржливые дни в северном селении, куда заводила его пытливая тропа исследователя. Занятия этнографией подтолкнули молодого ученого к изучению исторического прошлого Крайнего Северо-Востока. Какие имена, связанные с Камчаткой, открылись ему! Атласов, Чириков, Беринг, Кук, Крузенштерн, Лисянский, Завойко… Да можно ли всех перечислить.
Александр Пушкин писал: «России определено было высокое предназначение…» Это высокое предназначение всегда выполнял народ. Настоящее освоение Камчатки началось с Владимира Атласова и тех 55 казаков, которые пришли с ним и поселились в долине реки Уйкоаль, как раньше называли ительмены реку Камчатку.
Арсений Семенов просто «загорелся» Атласовым. Какая истинно русская фигура, какое движение души, какое чувство долга перед Россией — этот Владимир Владимирович Атласов, камчатский Ермак, как назвал его Пушкин.
Как-то Арсений сказал мне: «Я хочу написать большой роман в две или три части. Этот роман будет о русских людях, которые пришли на Камчатку, но не остановились перед краем земли. Они зорко присматривались к Северной Америке. Они хотели видеть земли неведомые и таинственные».