В последних числах июня 1697 года, оставив позади истоки Тигиля и горные перевалы, казаки вышли на реку Кануч, падающую устьем в заветную реку Камчатку.
И устье реки Кануч Атласов велел поставить огромный крест в знак присоединения Камчатки к землям Якутского воеводства. На кресте вырезали письмена, гласящие о том, что крест сей поставил пятидесятник Владимир Атласов с товарищами в таком-то году, такого-то числа. Казаки палили из пищалей и кидали кверху шапки, осеняли себя крестным знамением и целовали землю, плакали, смеялись и падали друг другу в объятия.
На грохот выстрелов сошлись и окружили казаков сотен пять обнаженных по пояс камчадальских воинов. Вели они при этом себя так, словно пред ними предстали посланцы самого господа бога. Положив на землю луки из китового уса и копья, они тем самым уверили пришельцев в дружественном к ним отношении.
Дабы показать, что они и в самом деле не лыком шиты, Атласов, почти не целясь, выпалил из пистоля по кружившейся над его головой вороне. Когда ворона упала к его ногам, почтение камчадалов к пришельцам возросло десятикратно.
Уже вечером, когда казаки сидели за пиршеством в балагане камчадальского князца, коряк, бывший за толмача в разговоре Атласова с князцом, объяснил, что камчадалы считают пришельцев огненными людьми, что пламя, которым Атласов поразил ворону, вылетело-де у него не из дула пистоля, а изо рта. Впрочем, и сам толмач считал, что так оно и есть, что пришельцы способны поразить огненным дыханием все живое окрест.
Зимними жилищами у камчадалов служили огромные земляные юрты, в каждой из которых обитало до трех десятков семей. Летом камчадалы переходили жить в крытые корьем балаганы, поставленные на высоких столбах, — каждый такой балаган издали походил на городскую башню. У всякой семьи на лето имелся свой балаган. В стойбище князца таких балаганов казаки насчитали до четырех сотен. Сколь же многолюдны были стойбища в долине Камчатки, если население первого встреченного из них равнялось трети населения Якутска!
Камчадальский князец с величайшим удовольствием принял подарки — бисер, позумент, несколько железных ножей — и согласился быть впредь покорен великому вождю, приславшему на Камчатку своих огненных людей. Узнав, что пришельцы больше всего ценят соболиные шкурки, князец несколько удивился, но, будучи от природы сообразителен, не стал отдаривать пришельцев шубами и шапками из прекрасной собачины, а велел принести кухлянку из соболя и соболиные шкурки. Выяснилось, что соболем Камчатка богата превыше всяких ожиданий. Но камчадалы промышляют его мало, так как шкурки этих зверьков по прочности далеко уступают собачине либо гагарьим шкуркам, из которых они и шьют себе одежду. Впредь для своих новых друзей князец велит промышлять соболя в таком количестве, какое его друзьям покажется достаточным.