У Сафара Али была двоюродная сестра, которая родилась в той же самой захолустной провинции на два-три месяца позже его, и её покойный отец с особой гордостью назвал её Хаджар-хатун[85]. Хаджар, пухленькая, бледная девушка, в двенадцать лет была слишком опытна во всех явных и тайных вопросах любви и напоминала женщину, успевшую десять раз побывать замужем. Её мать после смерти первого мужа сменила трёх или четырёх мужей к наконец попала в цель, став официальной прачкой улицы Ала-од-Доуле, на которой в те времена жили все иностранцы.
Да упокоит господь душу бельгийца мосье Декеркера, начальника главного таможенного управления Ирана. Этот безграмотный, толстопузый человек был страшным обжорой, пьяницей и неряхой. Он каждый вечер опрокидывал на скатерть то тарелку супу, то бокал вина или чашку кофе, а если ему приходилось иногда бывать на банкетах в посольстве, то после этого надо было стирать и его простыню. Не было дня, чтобы он не посылал за матерью Хаджар-хатун. Поэтому её дела шли хорошо. Она поднакопила деньжонок и купила для Хаджар-хатун золотое и агатовое кольца и серьги.
Когда она изредка брала с собой в дом мосье Декеркера Хаджар-хатун, чтобы девочка сливала воду из лохани или принесла бы воды для самовара, у мосье Декеркера при виде этой пухленькой, смуглой деревенской девушки начинало трепетать сердце. Этот иностранец так мало встречал в жизни смуглых женщин, что был от неё без ума.
Хаджар-хатун много повидала на своём веку, и поймать её в ловушку было не так-то просто! Стоило мосье Декеркеру приблизиться к ней, как она сразу закрывала лицо чадор-намазом[86]. Она хихикала и всеми силами старалась завладеть сердцем этого толстого, безобразного иностранца.
Возбуждённый мосье не оставался в долгу. Иногда он давал ей ассигнации, иногда — мелкую монету или дарил какую-нибудь безделушку, чтобы под предлогом, будто он хочет положить их ей в карман, хоть немного приоткрыть чадор-намаз и увидеть густые брови, большие чёрные глаза, длинные ресницы, пухлые губки, подбородок и щёчки, которые скорее напоминали персики, и даже полюбоваться своими жадными, навыкате, глазами, выпуклостями только начинающей формироваться груди.
Постепенно Хаджар-хатун и её мать стали на ноги. И тут неожиданно Хаджар забеременела. Мать и дочь уцепились за мосье Декеркера, утверждая, что виновником является он. Несчастному бельгийцу не оставалось ничего другого, как откупиться от них. Он прекрасно помнил, как лет пятнадцать назад мосье Нёс, первый начальник главного таможенного управления и, даже больше того, министр таможен, почт и телеграфа, тоже бельгиец, был обвинён англичанами, ненавидевшими его за содействие русским, в оскорблении ислама. Вся вина его заключалась в том, что во время бала-маскарада он сфотографировался в чалме. Сыграв с Несом такую шутку, англичане пустили его по миру. На этот раз они могли бы точно так же подшутить над мосье Декеркером, преемником Неса. И мосье Декеркер был вынужден, не чувствуя за собой никакой вины, принять всё на себя и заплатить Хаджар-хатун и её матери солидный куш, лишь бы они молчали. Само собой разумеется, после этого случая он запретил им стирать бельё у него в доме.