Пользуясь близостью к правительству, Мирза Якуб сумел устроить в министерство иностранных дел своего сына Малькома, смышлёного парня, по хитреца и интригана, добиться для него прекрасной для того времени дипломатической должности — сотрудника посольства в Стамбуле. Там Мальком прожил несколько лет, женился на армянке из довольно богатой семьи. При содействии тестя, крупного политического деятеля, он обосновался во французской франкмасонской ложе османского двора, большинство влиятельных членов которой были армяне, и вскоре стал в ней значительной фигурой. Потом он был направлен обратно и Иран с заданием основать в Тегеране масонскую ложу.
Возвращение этого молодого человека расценивалось в тегеранских политических и дворцовых кругах как значительное событие и привлекло к нему внимание многих. Ведь в это время люди только начинали знакомиться с европейской политикой, понимать её силу и приноравливаться к европейской цивилизации, или, как говорили тогда, европеизироваться. Молодёжь старалась не только внешне подражать всему европейскому, но и изучала европейские языки, особенно французский, а некоторые даже были не прочь вступить в тайные сделки с европейцами.
Со времени правления Фатхали-шаха англичане начали активно интересоваться Ираном. Ост-Индская компания послала в Иран капитана Малькольма с огромной суммой денег, чтобы привлечь на свою сторону иранцев. Он дал большие взятки премьер-министру Мирзе-Шафи, премьер-министру Хаджи Мохаммеду, Ибрагим-хану Этемад-од-Доуле Ширази и министру финансов Мирзе Хосейн-хану Амин-од-Доуле Исфахани Мостоуфи-ол-Мамалеку, который потом также стал премьер-министром. Итак, первые шаги капитана Малькольма в Иране ознаменовались взяточничеством, и потому люди, дорожившие национальной честью, считавшие позором обнажать пороки перед иностранцами, не хотели пятнать свой народ и решительно избегали связей с англичанами. Из-за этого капитану Малькольму не удалось вовлечь иранцев в английскую франкмасонскую ложу. И только с иранцами, которые побывали в Индии, масоны имели кое-какие дела.
Те из иранцев, кто хотел хотя бы внешне оставаться честным, предпочитали сближаться с французами, которые не предпринимали прямых акций и не имели в Иране такой дурной славы, как англичане. Это долгое время и вызывало у иранцев больший интерес к французскому языку. Мало-мальски свободомыслящие, стремившиеся к европеизации, жаждавшие избавления от надоевших им сухих и нудных проповедей своих благочестивых соотечественников иранцы для утешения души стали примыкать к французским франкмасонам.