— Проходила. Только для вас наикраще Настя. Аж из Приволжска кличете.
Пора было возвращаться на заставу. Хлебников тревогой изойдет, да и перекусить не мешает перед бессонной ночью на границе. «Куда ни кинь — все клин, — подумал Семен, переводя коня с шага на рысь. — Все против ее приезда — и отец, и Хлебников, да вот и эта туда же. Выходит, все правы, а я не прав? Еще и от Смородинова влетит. Все равно — пусть едет! И поскорее!»
Сейчас, когда телеграмма была послана, Семен понял, что каждый день до тех пор, пока не приедет Настя, будет для него бесконечно длинным и мучительным. Зато какое немыслимое счастье придет к нему, когда он встретит ее на станции и примчит к себе!
Вернувшись на заставу, Семен наскоро пообедал. Домой идти не хотелось, и он прилег на койке в канцелярии, поверх одеяла, туго обтягивавшего плотно набитый ржаной соломой матрас. Сон не шел к нему. Он мысленно представлял, как усталая почтальонша вручает удивленной Насте телеграмму, как та читает ее и вскрикивает от радости и, наскоро собрав чемоданчик, бежит на вокзал, забыв даже попрощаться с подругами. Как едет в поезде, самом медленном поезде, какой только бывает на свете, как клянет каждую остановку и медлительный паровоз. Незаметно для самого себя Семен задремал, и приснился ему стремительный, как росчерк молнии, сон, совсем непохожий на то, как он представлял себе вручение телеграммы. Настя, не читая, с яростью изорвала телеграфный бланк в мелкие клочья, они понеслись над ночным городом, словно хлопья снега в лютую метель… Тут же клочки телеграммы превратились в звезды, ярко вспыхнувшие в небе, Семен пытался схватить рукой хоть одну из них, но не смог дотянуться. От горького сознания своего бессилия он застонал и открыл глаза. В канцелярии стоял полумрак. Старшина заставы Мачнев, заслонив окно грузноватым, раздобревшим телом, тряс его за плечо.
— Товарищ лейтенант, а товарищ лейтенант…
— Чего тебе? — сердито спросил Семен, но тут же, очнувшись от неприятного сна, вскочил на ноги. — Фомичев готов?
— Готов, товарищ лейтенант. Моторы на том берегу считайте уже час, как фырчат. Танки это.
— Пусть пофырчат, — проверяя пистолет, сказал Семен. — Еще что?
— А так все нормально, — ответил Мачнев, неловко переминаясь с ноги на ногу так, что скрипели, прогибаясь, половицы.
— Учти, старшина, ремонт полов за твой счет, — в шутку пригрозил Семен. — Ты своим сорок пятым размером скоро весь этот дворец подведешь под капитальный ремонт.
— Да вот еще, тоже мне помещики. Стены сложили — пушкой не пришибешь, а полы — балеринам по ним порхать.