— На просеке. — Мачнев вырвался вперед так стремительно, что звякнули, чиркнув друг о друга, стремена, а конь Семена от толчка качнулся вправо.
— Ближе к опушке, — уточнил Фомичев, лизнув вмиг ставшие сухими губы.
Без команды, не сговариваясь, они враз перешли на рысь, как бы слившись воедино. На опушке, у низко распростерших кряжистые ветви зубов, Семен и Мачнев спешились, кинули поводья Фомичеву и, безуспешно пытаясь увернуться от хлеставших по ним с двух сторон ветвей, ринулись к просеке.
В лесу было темно, но Семен настолько хорошо знал дорогу, что не боялся сбиться с пути.
Сейчас, в эти минуты, все, о чем думалось до сих пор — приедет или же не рискнет ехать на заставу Настя, какая беда стряслась с отцом, не закончится ли трагедией то, что с ним произошло, и не придется ли ему, Семену, навсегда расстаться с границей, — все это будто унесло внезапным вихрем, и лишь одна мысль билась в возбужденном погоней мозгу: настичь, задержать, не пропустить. От тебя, и только от тебя, сейчас зависит, пройдет ли враг, от тебя и от тех, кто рядом с тобой. Ведь он, этот враг, пересечет не какую-то условную географическую черту, не просто тропинку, петляющую по лесу, не просто овраг, утонувший в глухих зарослях лещины, не просто украдкой журчащий ручеек, а границу твоего государства, твоего родного дома…
Вокруг зашумели деревья, и Семена удивило это внезапное пробуждение леса. Казалось, выстрелы прервали его мирный сон. Ветер крепчал, и тучи спешили побыстрее упрятать звезды, словно не желая, чтобы они смотрели сюда, на исчезавшую во мраке дозорную тропу. Резкие, тугие капли начинавшегося дождя звонко стеганули по листьям, по горящему, исхлестанному ветками лицу. Семен приостановился. Мачнев с размаху налетел на него, но Семен устоял на ногах.
— Осторожно, — шепнул Семен. — Здесь овраг, черт ногу сломает…
Держась за руки, они пробились сквозь цепкий кустарник и спустились в овраг. Поблизости послышался негромкий, но отчетливый стон. Семен рванулся туда, откуда раздался этот слабый призыв о помощи, угодил в ручей, не удержался на ногах и, упав, набрал в сапог воды. Мысленно выругавшись, он выбрался из ручья и включил фонарик.
Прямо перед ним, под низкой суковатой веткой старого дуба, лежала женщина. Ослепленная светом, она попыталась приподняться на локте и снова упала на землю. Семен увидел, как на миг ее сведенное судорогой от боли красивое лицо просияло радостью человека, дождавшегося спасения.
— Скорее! — В ее слабом голосе слышались не мольба, а суровая непререкаемость. — Скорее на заставу…