— Этот номер? — переспросил Конни.
— Извини, с ней этот номер не пройдет.
— Как это?
— Ну, конечно… я не так хорошо ее знаю…
— Она была там по заданию?
Янсен, очевидно, находил ситуацию мучительно неловкой — возможно, для них обоих. Он, конечно же, был осведомлен о том, как закончился вечер.
— Виви… Виви — не из тех, кого надо уговаривать…
Конни пристально смотрел на него, не отрывая взгляда. Янсен задумался — видимо, вынужденно, ибо оказался вовсе не так хорошо информирован.
— Ах, так вы?.. — Губы растянулись в нелепо сальной улыбке — а может быть, радостной: наконец-то дело дошло до нормального мужского разговора. — Ну да, конечно… она хорошенькая, неглупая… и вы любите одно кино…
— Кончай, — снова оборвал его Конни. — Она была там по заданию?
Янсен должен был двигаться по заранее намеченной параболе, пусть это и казалось излишним. Ему следовало молча обдумать свою ошибку, отступить от плана и заговорить искренне — то есть найти новую, более эффективную ложь.
— Ладно, — произнес он. — Это была мера безопасности. Не моя идея. Я был против.
— Они сомневались, что ты продержишься весь вечер?
— Конни, поверь, это не моя работа! Не знаю, что ты думаешь… Но они хотели действовать наверняка.
— Значит, ты был «не наверняка», а она — «наверняка»? — Янсен пожал плечами. — Кажется, они знают свое дело.
Конни видел, что Янсена это не задело.
— Конни, забудь о ней.
— Кто она? Ваша сотрудница? — Янсен покачал головой. — Значит, одна из «них»?
Янсен снова покачал головой и вдруг засмеялся — натянутым, ненатуральным смехом.
— Это абсурд! Если бы ты знал, в каком дерьме сидишь! «Гнилой футляр для ключа» — это одно, а она — совсем другое, может быть, еще хуже! Что бы ты ни вообразил, дам тебе совет — добрый, дельный совет: забудь о ней!
— Может быть, уже слишком поздно.
— Ерунда.
— Где ты ее нашел?
— Прекрати! Забудь! — Янсен говорил более убежденно и убедительно, чем прежде, как будто ошибка, которую воплощала эта женщина, касалась его лично. Он впервые взглянул на часы. Может быть, отвлекая внимание Конни, а может быть, потому, что давно уже должен был позвонить и сообщить адрес, который следовало ценой полумиллиона из нескольких незадекларированных административных касс и тайных частных доходов извлечь из источника, видевшего собственными глазами, чего стоит абсолютная непоколебимость.
— Пора закругляться? — спросил Конни.
— Да, — подтвердил Янсен.
Конни отвели определенное время, чтобы ознакомиться с ценой непоколебимости и ценой уступки. Но ценности оказались примерно одинаковыми. Если бы он пошел им навстречу — бесплатно или за вознаграждение — тогда могло произойти все, что угодно. Конни мог стать притчей во языцех в своей области, а мог и не стать, он мог получить множество заказов, а мог и не получить. Он мог заслужить презрение — и свое собственное, и других. В случае отказа последствия были столь же труднообозримы. Он мог стать совершенно другой притчей, а мог и не стать, он мог получать заказы из мест, о которых никогда не слышал, — мест, где непоколебимость в цене, — или получить отказ в местах, столь же мало ему известных, куда уже проникли необоснованные, но умело растиражированные слухи. Что бы он ни сделал, что бы он ни сказал — все означало лотерею без малейших гарантий. Шансы равнялись один к одному. Конни мог лишь держаться первого, спонтанного решения — полностью отказаться от их предложения.