В то же время «на высочайшем уровне» проходили, и небезуспешно, переговоры о поставке крупной, стоимостью в несколько миллиардов, партии тех же полевых гаубиц. На этом же уровне — «высочайшем» — поставка оружия в Иран через Сингапур была приостановлена. Детали решения не подлежали огласке, и все участники дела — от верхушки нескольких министерств и Государственной инспекции по стратегической продукции до некоторых управляющих «Буфорс» — некоторое время были заняты просмотром своих архивов и устранением следов участия в сделке, которая оказалась одной из самых грязных в истории Швеции. В документах меняли даты, письма переписывали, даже самые мелкие чеки засекречивались.
В ходе этой коррекционной деятельности был обнаружен документ, впоследствии обозначенный как «сожженное письмо». В этом письме — возможно, объяснительной записке, сопровождающей предложение, — так или иначе были изложены детали запланированной, но разоблаченной контрабандистской операции. Письмо исчезло в утробе бумагорезательной машины, и это недопустимое действие лишь подтверждало, что документ содержит прямое указание на виновных.
Отправителем «сожженного письма» выступал некий промышленник, а адресатом — лицо из правительственных кругов, но ни первый, ни второй не могли впоследствии пересказать содержание письма. Отправитель ссылался на слабую память, а адресат, как оказалось спустя полтора года, скончался при невыясненных обстоятельствах. Как и глава правительства, которое в конечном итоге несло ответственность за ход вышеозначенного дела. Его застрелили посреди улицы. Преступника осудили, но позже признали невиновным. На пресс-конференции, освещенной всевозможными СМИ, он признал: «Это мог быть я…» Это загадочное высказывание оттенило этическую неясность положения, в котором оказались многие участники истории.
Например, Стене Форман. Его роман с секретарем Государственной инспекции по стратегической продукции закончился, и в ходе допроса этой дамы выяснилось, что Форман многократно и без разрешения находился в помещениях, где хранилась секретная информация. Возможно, следовало отметить ее неосмотрительность и даже нарушение служебного распорядка, но обстоятельства усложнялись тем, что начальник имел намерение уничтожить то, что впоследствии было обозначено как «сожженное письмо». Документ и был ликвидирован, однако зарегистрированная копия попала в чужие руки, а именно — руки Стене Формана.
Он порвал отношения с «СХТМ» после приватного выяснения отношений с Брауном, а опыт шантажиста подсказывал, что сложившаяся ситуация дает новый шанс.