– Евгения, вернитесь! – приглушенно крикнул Ясенев, но я не послушалась, проговорив на бегу: – Выключите свет! И угомоните женщин! Отгоните их от окон!
Судя по тому, что Ясенев благоразумно не бросился вслед за мной, он должен был внять моим советам. Мне же сейчас необходимо было быстро сориентироваться, где искать киллера. Я забралась в заросли кустарников и, чуть высунув голову, огляделась. Вокруг были расположены одни лишь особняки, подобные ясеневскому. Справа возвышалась гора, а под ней выстроились пяти– и девятиэтажные дома. Их было много, и, чтобы отыскать тот, из которого стреляли, требовалось несколько часов и явно не один человек.
Я постаралась воспроизвести в памяти выстрел и направление, откуда он раздался. Это точно было с правой стороны. Мысли вертелись словно сами собой, и анализ ситуации происходил автоматически. Почти все высокие дома находились в низине, и только одна одноподъездная девятиэтажка свечой торчала на пригорке. Сразу за ней начинался обрыв, и место это было на всякий случай огорожено высокой кирпичной стеной.
Прикинув, что для стрелка это здание было самой удобной точкой, я бросилась в сторону девятиэтажки. К ней можно было попасть по асфальтированной дороге, идущей большим полукругом в гору. Но это получалась дорога в обход. Если бежать к ней, потеряешь несколько лишних минут, которые сейчас были дороги. Все это время я чутко прислушивалась, но ниоткуда, даже издалека, не доносился шум автомобильного двигателя. Если стрелок и спешил покинуть свое укрытие, то, вероятнее всего, на своих двоих. Ну, или, скажем, на велосипеде, что вряд ли – одинокий велосипедист в такое время явно привлек бы внимание…
Я решительно ломанулась вверх, в гору, через деревья и кустарники. Мягкая земля осыпалась под ногами, ступни глубоко погружались в нее, крутой подъем также затруднял движение. Тугая тонкая ветка хлестко ударила по лицу, и только моя реакция спасла меня от травмы глаза. Чертыхнувшись и мысленно приказав себе быть осторожнее, я продолжила путь.
Взбираясь все выше и выше, я поняла, что попала в заросли барбариса – декоративного кустарника, распространенного в этих краях. Вообще-то я очень люблю его, особенно в пору цветения: цветки его издают невероятно нежный и одновременно терпкий аромат и напоминают маленькие сферические колокольчики. Весьма необычный кустарник… Сейчас, глубокой осенью, яркая оранжево-красная окраска листьев и плодов, долго сохраняющаяся, имела еще более привлекательный вид. Даже в темноте это было отчетливо заметно.
Но есть у барбариса и очень неприятное качество, которое сейчас заставляло меня забыть о всех его достоинствах: кустарник этот очень колючий. И сейчас его видоизмененные листья острыми иглами царапали мои кисти и лицо. Чертыхаясь и раздвигая ветки в стороны, я с упорством горного барана продолжала лезть вверх, упрямо решив, что каким-то колючкам меня точно не остановить. И главное, обойти его было нельзя: кусты разрослись на многие метры вокруг. Героически терпя боль, я продвигалась вверх. Огоньки, мелькавшие в некоторых окнах вожделенной девятиэтажки, неуклонно приближались. Фонарик я не включала, дабы не выдать себя стрелку. Я не была уверена, что он уже покинул пределы Белогорского ущелья.