– О чем ты думаешь? – поинтересовалась Лариса.
– Так, ни о чем, – коротко отозвалась Вика, откидывая со лба длинную прядь. – Представляю себе, как буду в Москве, одна, без вас, без друзей… Я, наверное, стану жутко скучать.
Лариса часто-часто заморгала, потом произнесла:
– Но ведь ты всегда можешь приехать в гости, в любое время! Думаю, что и отец будет тебя навещать, он же часто бывает по делам в Москве. Созваниваться станем каждый день. Вы не представляете, Женя, – повернулась ко мне Лариса, – как это грустно, когда твой ребенок отправляется в чужие края один! Понимаю, как Вике будет трудно первое время!
Вика лишь вздохнула. Зато не утерпел водитель Степанов, чтобы не вставить свой едкий комментарий:
– Да уж, двухэтажный коттедж в Подмосковье, норковая шубка, машинка стоимостью в трехкомнатную квартиру, карманное содержание, равное моей годовой зарплате… Есть чему посочувствовать!
– Вы бессердечный человек, Владимир Сергеевич! – со вздохом заметила Лариса.
– Конечно, бессердечный! Не жалею ребенка, на долю которого выпали такие тяготы! – согласно кивнул Степанов. – Эх, мне бы такие трудности!
– Значит, просто завидуете! – бросила Лариса.
– Я? – моментально взвился Степанов. – Нисколько! Да мне предложи – я бы в жизни в Москву не поехал! Все туда рвутся, как будто там медом намазано! Я бы вообще лучше в деревню переехал!
– Что же вам мешает? – полюбопытствовала я.
– А то! – отрезал Степанов. – Деревня уже не та, что раньше. Работы нет, мужики спиваются, да и бабы вместе с ними. Жизни там нет совсем! Так что я уж лучше здесь.
И он, как всегда, словно подведя итог и сказав свое самое верное слово, сурово сдвинув брови, крутанул руль, направляя автомобиль в сторону Белогорского ущелья.
Никто не стал его ни разубеждать, ни поддерживать, Лариса приобняла дочь, Вика уткнулась носом в ее плечо, и до дома мы доехали почти молча.
Особняк Ясенева был пуст. Сам Аркадий Николаевич, видимо, одолев все-таки головную боль, отправился к себе в офис. У домработницы сегодня был выходной, а Алевтина Робертовна куда-то отлучилась – наверное, по своим общественным делам. А может быть, демонстрировала таким образом свой протест против обновок, нажитых «аморальным» бизнесом.
Вика и Лариса сначала засели на кухне, где откупорили шампанское и нарезали торт – разумеется, пригласив меня составить им компанию. От шампанского я отказалась, а вот торт отведала не без удовольствия, хотя и ограничилась небольшим куском. После того как бутылка опустела, женщины, как я и предполагала, занялись распаковкой и повторной примеркой приобретенных нарядов. Однако я заметила, что пылу у них поубавилось – основной заряд эмоций и энергии они все-таки растратили в магазине. К тому же начинала сказываться предыдущая бессонная ночь плюс выпитое шампанское: мать и дочь позевывали, и вид их становился все более и более вялым. Они даже не стали обедать, перебив аппетит тортом, но попили чаю с бутербродами.