– Спасибо! Когда меня вздергивали на дыбе, Вождь, я не предавал тебя! Когда я жег заживо повстанцев – медленно, Кэлос, очень медленно, как ты велел – чтобы и мысли у них не было вернуться в родной мир – я не колебался! Я знал – только ты светоч во тьме, только ты вправе решить, где добро и где зло! Мы прошли твоим путем – и упали в грязь. Так вот – теперь мы идем в другую сторону! Желаю добра этим людям – но не осчастливлю их насильно! Извини, Вождь! Прикажешь уйти в отставку? Или застрелиться?
– Поздно тебе стреляться!
Тишина ударила больнее крика. Крей и Кэлос, как по команде, замолчали.
– Лига приняла решение, – тихо сказал Крей.
– В тебе не осталось ничего человеческого, – ответил Кэлос.
– Кэлос! Тебе ли говорить об этом?
– Ваши планы – чушь. Вы тоже часть Тени… и не лучшая ее часть.
– У них есть возможность…
Я не дослушал. Встал, отстранил руку деда, вцепившегося мне в колено. Держись, старик. Держись, прошу. Я побежал.
Врата сияли сквозь тьму. Рядом, совсем рядом…
– Петр!
Я бежал, ветки колотили по лицу. Врата были все ближе.
– Петр! – толчок в плечо. Кэлос догнал меня. – Стой! Ты никогда не вернешься! Вспомни, что я говорил! Петр, я не пойду за тобой!
Он едва не влетел на пространство Врат. Я успел остановиться и ударить его – то ли он хотел поддаться, то ли и его боевые рефлексы были не всесильны. Кэлос упал на самой грани измененного пространство, за пределами той линии, где его ждало будущее – ослепительное и нечеловеческое.
– Подожди, – попросил я. – Это мой путь.
Шаг – и белое сияние в глаза.
Как больно, когда тебя *постигают*…
Я очнулся под верещание куалькуа. Уже ставшие привычными вопли.
Петр! Петр! Петр!
– Не ори…
Слова застряли в горле. Рот был набит снегом. Я валялся у подножья холма, и даже помнилось смутно, как я катился, кувыркаясь, по сугробам, налетая на скрытые в снегу камни, крича от боли…
Рецепторы заглушены. Восстановление поврежденных тканей проводится.
Спокойствия куалькуа хватило ненадолго.
Петр! Петр!
– Да заткнись…
Я поднялся – все тело ныло. Если это после подавления болевых рецепторов – то что со мной было?
Ого.
Смерив взглядом склон, я проникся к куалькуа уважением. Собрать мое несчастное тело после такого падения – работка для судмедэксперта. Я катился-падал с двухсотметровой высоты, по такому крутому склону, что не осмелился бы штурмовать самый сумасшедший альпинист. По крайней мере – в такую погоду.
Начиналась метель. Нет, неправильно, она не начиналась, она жила здесь. Ветер был несильным, но неуловимое ощущение, что он не прекращается неделями, не оставляло меня. Мелкая снежная крупка била в глаза. Мутный, красный солнечный диск уныло висел в небе.