Я разошелся. Время летело стремительно, и я никак не укладывался в обещанные пять минут, но меня это уже не беспокоило. Будь что будет, думал я. Даже если сюда начнут вламываться телохранители Валери, я успею убить ее, а затем и себя. Вот только Анну жаль…
Валери восхищала меня своей выдержкой. Она продолжала сидеть на постели, тонкая, нежная, полуобнаженная, подсунув под себя ноги, не сводила с меня прекрасных глаз и машинально гладила кошку. А мне уже казалось, что я одет не в широкую пятнистую униформу, а в черную мантию судьи, и мой приговор звучит настолько убедительно и веско, что Валери, несомненно, признается во всех грехах, покается и сама наденет себе на шею петлю.
– Все, что дальше творил твой муж, – продолжал я, – происходило с твоего молчаливого одобрения. Он убивал любого, кто мешал вам переправлять наркотики из одной страны в другую. Он убивал независимых журналистов, которые приоткрывали завесу тайны вашего синдиката. Наконец вы с ним добрались до моего друга Бориса, который случайно узнал о грязных делишках полковника Алексеева. Терпение мое лопнуло, Валери. Ты не имеешь права жить.
Она медленно качала головой.
– Все неправда, Кирилл.
– Ты напрасно думаешь, что я собираюсь сейчас спорить с тобой. Моя самая большая ошибка в жизни – это то, что я иногда верил тебе.
– Ты убьешь невинного человека, запомни это. Но даже не это самое страшное…
– Невинного?! – закричал я. – Да только за одного Бориса я должен казнить тебя без всяких разговоров.
– Я не убивала Бориса.
– Да, ты его не убивала. Его убила бомба, которую ты ему переслала в маленькой бандерольке.
– Я ему ничего не пересылала.
Я поморщился, махнул рукой.
– Ну сколько, сколько ты можешь еще лгать, Валери? Уже все, ты пришла к финалу. Неужели тебе не страшно умереть, так и не сняв с души греха?
Она усмехнулась.
– Тоже мне священник на исповеди! Эта роль тебе не подходит, Кирилл. Как ты можешь снять с моей души грех? И какой грех?
Я сопел, как бык перед красной тряпкой.
– Я знаю, что бандероль была подписана твоей рукой.
– Да, я заполняла бланк. Об этом меня попросил муж. Он сказал, что хочет отправить Борису письмо с предупреждением.
– С каким еще предупреждением?
– Чтобы он не распространялся об Алексееве и военных самолетах, на которых мы перебрасывали товар из Таджикистана в Россию.
– И ты, наивная, не знала, что твой муженек отправил не письмо, а бомбу?
– Да, я, наивная, думала, что это было письмо.
Я искусал себе все губы. Пот струйками стекал по лицу. Она понимала, что со мной происходит.
– Кирилл, мне очень жаль, что тебе никак не удается повесить меня красиво. Я не могу очистить твою совесть и покаяться перед смертью. Мне не в чем каяться. Я любила и люблю тебя. Я не убивала твоих друзей. Кто для тебя был полковник Алексеев? Бывший сослуживец? Это продавший свою честь офицер, вор, мерзавец, который делал деньги на трагедии людей. Тебе его жалко? Нет, я не оправдываю мужа, который осуществлял все эти кровавые расправы. Этот человек был всегда мне омерзителен, и называть его мужем по крайней мере смешно. Фиктивный брак, который я с ним заключила, был необходим только для того, чтобы оформить ему визу в Боливию. Он нужен только отцу, они работают вместе.