Не угадал: едва начали снимать обстрел казармы, пришлось офигеть вконец, куда там грузинам с их временной паникой.
— Наводи в квадрат между вторым и третьим этажом, между окнами, понял?
— Понял.
«Бжж-взз-взз…» — сказала башня БМП.
Что-то пушка высоковато смотрит, подумал Миша.
— Ну-ка, вылезай.
Он прыгнул на место наводчика, припал глазом к окуляру и ничего не увидел: четко в прицел шла засветка от солнца. Миша помнил, что в бээмпэхе на такой случай есть бронещиток, которым можно закрыться, как козырьком, только ручку поверни. Пошарил в поисках ручки. Хвать-хвать — ручки нет. Высунулся, пригляделся — козырька тоже нет.
— Где?!
— Сломали…
— Ладонью прикрой мне прицел.
Ствол глядел не в назначенный квадрат, а четко в окно этажом выше.
— Дорогой, — спросил Миша наводчика самым ласковым тоном, на какой был способен, — ты как целился?
— Э-э, слушай, интуитивно!
«От бедра стреляешь, да, ковбой ты долбаный?!» — чуть не вырвалось у Миши. Но тут он вспомнил, что ему осталось продержаться ровно три съемочных дня — и все.
И сразу подобрел.
Три дня.
Фигня.
* * *
Момент, когда оператор решил красиво снять выстрел из танковой пушки, Миша прозевал. А тот — спецназовец бывший, ядрена матрена, — встал перед танком на безопасной, как ему показалось, дистанции метров в семьдесят и сказал: начали!
Заряд был, конечно, холостой, но калибр сто двадцать пять миллиметров — это вам не кот чихнул. Танк жахнул.
Камеру просто сдуло, вслед за ней — оператора.
Его подняли, отряхнули и попросили больше так не делать, а то всем на площадке страшно и аппаратуру жалко. Оператор согласился, что поступил не слишком умно, и уже через пять минут пристроился с камерой позади бойца с РПГ. К счастью, мимо проходил Пиротехник и вовремя пресек это самоубийство.
Пиротехник, с тех пор как залился резиновым клеем по уши, не беспокоил Мишу совершенно: в его хозяйстве был полный ажур. У него все так бабахало, дымило и горело — пальчики оближешь.
Техника ездила, оружие стреляло, актеры играли, массовка стояла по местам. Группа работала как единый слаженный организм.
Три дня, твердил Миша — и не впечатлялся по мелочам. Он только отметил, что люди явно утомлены и начинают косячить. Значит, ты сам не имеешь права щелкать клювом. Ты же ответственный за технику безопасности и вообще «консультант по дурацким вопросам». Три дня — и потом хоть падай.
Почти три недели каждое утро он выстраивал группу и повторял тот же инструктаж, что и в первый день. И группа внимательно слушала. Она, наверное, удивилась бы, забудь Миша про утреннее построение. До всех очень быстро дошло, куда приехали и чем это чревато. Насмотрелись на торчащие из травы оперения ракет: вот он, хвостик, а сама «градина» в земле.